Беспредел (Современные криминальные истории)
Шрифт:
Дом, в котором жил старик Кожевников, состоял из двух квартир: в одной половине дома обитал сам Кожевников, в другой — такой же, как и он, пенсионер, также ожидавший прихода Гали Григорьевой, по фамилии Зуев.
На этот раз Кожевников начал готовиться к приходу Гали Григорьевой загодя и, как он считал, основательно: достал старый гвоздодер, обернул его капроновым чулком, добыл несколько целлофановых пакетов побольше, прикинул свои действия…
Кожевникову срочно понадобились деньги. Он умудрился влезть в долги. И хотя долг был небольшим — всего триста пятьдесят рублей, давил он на шею будто тяжелое ярмо — все время тянул вниз. Головы поднять
Без пятнадцати минут двенадцать во дворе залаяла собака. Кожевников поспешно накинул на плечи пиджак и выскочил во двор — Галю Григорьеву он решил встретить во дворе.
А с другой стороны, вдруг это не Галя, а кто-нибудь еще? — например, старый болтливый корешок Малютин, с которым они иногда пропускают по стопке-другой, чтобы получше познать радости жизни, либо кто-нибудь еще сосед за солью, например?
Но это была Галя Григорьева.
— Собака ваша меня не загрызет? — спросила она Кожевникова, нащупывая рукой задвижку на калитке.
— Да ты что, Галя, — Кожевников натянуто рассмеялся, забегал вокруг Гали, — она у меня больше для блезиру, чем для сгрыза… — Он перестал суетиться, широко повел ладонью, приглашая Галю войти в дом. — Прошу, Галочка, прошу! Погода-то сегодня какая… Словно золотой червонец.
На крыльце он поднялся на цыпочки, прострелил взглядом улицу: много ли народу видит, что почтальонша зашла к нему? Кожевникову показалось, что этот визит не засек никто… А с другой стороны, он эту Галю запрячет так, что ее днем ни с фонарем, ни с собаками не найдут.
Времени было без двенадцати минут двенадцать. Кожевников, закрывая за Галей дверь, поспешно накинул на прочную стальную петлю крючок.
Галя села за стол, вытащила из сумки ведомость, в которой Кожевников должен был расписаться, следом — две пачки денег. В одной пачке светлой банковской резинкой были перетянуты пятидесятирублевые купюры, в другой десятирублевые.
Когда Галя склонила голову над ведомостью, чтобы в списке найти фамилию Кожевникова, тот глубоко вздохнул и, задержав в себе дыхание, потянулся рукой к гвоздодеру, лежавшему на табуретке. Затем резко, сильно, будто вколачивая в дерево гвоздь в неудобном месте, без оттяжки, ударил Галю. Удар пришелся по затылку, точно под основание черепа.
Галя охнула и ткнулась лицом в ведомость, из уголка ее рта выбрызнула кровь. Кожевников поспешно накинул на Галину голову полиэтиленовый пакет, чтобы кровяным краснотьем не испятнать пол, затем еще трижды ударил по голове гвоздодером. Бил он по-прежнему резко, коротко, без оттяжки. Потом накинул на голову Гале еще один пакет и крепко стянул его на шее пальцами.
Через несколько минут все было кончено. Он завалил почтальоншу на пол и в тот же миг вздрогнул от громкого голоса, раздавшегося за дверью:
— Алексеич! Ты чего, спишь? Отворяй, господин-товарищ, ворота. В магазин бежать пора!
Это друг-кореш появился, язви его в душу. Малютин. Он обязательно должен был появиться: ведь сегодня день пенсии. Кожевников застыл, затем, стараясь не издать ни скрипа, ни стукотка, ни царапанья, потянулся к коробке репродуктора и увеличил громкость. Вновь замер. Малютин еще несколько раз ударил ногой в дверь- не верил, что Кожевников решился в одиночку, без него, отметить «святой день», но, видать, это было так. Дед Кожевников отсутствовал, лишь из форточки доносилась громкая музыка радиорепродуктора: глуховатый дядя Слава иногда включал трансляцию на полную мощность… Малютин
Вернулся он через два часа. Дверь Кожевникова на этот раз была открыта. Старик стремительно пронес мимо Малютина ведро, наполненное грязной буроватой водой, выплеснул в угол, под забор, потом, вернувшись в дом, кинул на мокрый пол половик.
— Ты чего это? — опешил Малютин. — Ты ведь уже давным-давно должен был разговеться в честь дня пенсионера, а ты не то чтобы еще ничего не выпил, ты даже ничего не нюхал.
Кожевников молча достал из-за обоев пятидесятирублевую бумажку деньги он по обыкновению прятал на кухне, под отклеившимися обоями, — сунул Малютину:
— На! Дуй в магазин! Купи бутылку водки и двести граммов колбасы.
Малютин, мигом озаботившись, пробежался взглядом по мокрому полу и спросил:
— А хлеб не нужен?
— Хлеб у меня есть.
Малютин исчез. Будто дух бестелесный: только что был человек — и не стало его.
Тело Гали Григорьевой Кожевников закопал под пол в землю, туда же бросил и опустошенную почтовую сумку.
Первый сигнал тревоги прошел в 17.00. Именно в пять часов вечера оператор главной кассы районного управления почтовой связи доложила по селектору начальству:
— Почтальон Григорьева не явилась в отделение связи и не отчиталась за денежную сумму, которая у нее имелась.
Подождали час. Григорьевой не было.
В 18.00. специальная группа выехала на ее участок.
Довольно быстро группа выяснила, что Григорьева выдала деньги восьми пенсионерам.
Пошли по домам.
Первой пенсию на участке Гали Григорьевой получили Ефимова М.А. с мужем. Галя вручила Ефимовой 366 рублей 52 копейки, ее мужу — 847 рублей 26 копеек. Вторым пенсию получила семья Суслова А.Н. Он — 530 рублей 14 копеек, его жена — 441 рубль 10 копеек. Следом шла Кудряшова Е.Н. Галя выдала ей 422 рубля 10 копеек, на предложение выпить чаю и поболтать о политическом моменте Галя ответила отказом — некогда, мол, — и отправилась к дому Егоровой. От Егоровой — к двухквартирной «крепости», в которой обитали семья Зуева и Кожевников. Егорова А.С. получила 312 рублей 32 копейки и проводила Галю Григорьеву к Зуеву В.В. Там Галя вручила пенсию его жене — 562 рубля 06 копеек, затем Зуев вежливо проводил милую почтальоншу до калитки и попросил почаще заглядывать в их дом.
Галя, улыбаясь, пообещала. На прощанье махнула ободряюще рукой:
— Скоро, говорят, будет повышение пенсий!
Двинулась на вторую половину дома, где жил Кожевников.
Зуев машинально глянул на часы. Стрелки показывали без четверти двенадцать. Увидел, как засуетился, забегал Кожевников около Гали. Ему отчего-то сделалось неприятно, и он пошел к себе дом.
На квартире Кожевникова Галин след обрывался. Вячеслав Алексеевич был последним, кто видел почтальона Григорьеву.
Группе поиска после несложных подсчетов стало известно, что в сумке у Гали оставалось 1518 рублей 40 копеек, среди денег имелось пятнадцать пятидесятирублевых купюр серии «ГЛ», все купюры уже были в употреблении, находились в хорошем состоянии и носили следы сгиба вчетверо. Было известно также, во что одета Галя Григорьева — в куртку сиреневого цвета и розовую шапочку. Обута по случаю весны в резиновые сапожки с рифленой подошвой. Служебная характеристика ее была положительной, и не просто положительной, а очень положительной, хвалебной — полным-полно благодарностей и грамот плюс правительственная награда — медаль.