Бесприданница
Шрифт:
Сквозь туман небытия слышу чьи-то голоса. Но слов разобрать не могу. Только интонации. Вроде бы кто-то кричит, а другой извиняюще мямлит в ответ. И снова пустота.
– Ягодка моя! Посмотри на меня. Все глаза по тебе выплакала. – Доносится до сознания старческий голос. А потом кто-то гладит меня по голове.
Кто такая ягодка? И что со мной? С трудом припоминаю последние события. Ложилась спать в своей квартире, сжимая зубы от проклятущей головной боли. Потом, правда, приснился весьма реалистичный сон про средневековье,
Не успев додумать, распахиваю глаза… и все повторилось. Я лежу на кровати, а рядом, на табуретке, сидит та самая няня и обращается ко мне:
– Ягодка моя! Говорила я им, что нездорова ты, только кто старуху-то слушать будет? А погляди – ж, как все обернулась. Горячка проклятущая вернулась к моей ягодке. – Причитает она.
– Пить… – Потрескавшимися губами смогла произнести только одно слово.
Старушка со скоростью, несвойственной ее возрасту, стремглав пропала из моего поля зрения. Скрип двери и тишина. Значит, это был не сон? И я действительно неведомым образом попала в чужое тело.
Снова легкий скрип двери, и вот уже няня протягивает мне щербатую кружку с густым травяным ароматом. Пробую приподняться, но слабость каменной плитой прижимает меня к кровати. Тогда няня приподнимает мою голову и подносит к губам кружку. Не торопясь, маленькими глотками пью густую жижу с горьковато-сладким вкусом. После чего опускаюсь на кровать.
– Расскажи, что произошло? – Слабым голосом обращаюсь к няне.
– Говорила я им, что слаба ты, жар только спал. Так никто старуху не слушал. – С обидой повторила она. – А вот хворь-то и вернулась! Ты два дня в горячке металась. Только сегодня полегче тебе стало. Стоны прекратились. Вот оно как! А батюшку твоего схоронили в семейном склепе. Хорошо, хоть попрощаться успела.
При этих словах я вспомнила то самое “прощании” и содрогнулась. Не приведи такому повториться!
Глава 4
Поддерживаемая няней, сходила на горшок и вновь легла. Слабость не давала даже рукой пошевелить. И тут мне пришла на ум мысль узнать о себе побольше. На разговоры сил хватало, а на все остальное – нет! Значит нужно лежать, набираться сил и разговаривать.
– Няня, расскажи, сколько мне зим? – А сама потянулась почесать голову, да так и застыла. Рука коснулась преграды из плотной шапки волос. Почему-то раньше я об этом не задумалась хотя, понятно почему. Слабость, болезнь, знакомство с семьей, страх, быть раскрытой. Много чего. Распутав и вытянув прядь, посмотрела на цвет - темно-русый. Волосы жесткие, густые и, судя по всему – длинные.
– Оссподи всемогущий! Неужли опять все позабыла? – Герд смотрела на меня со страхом, прижимая пухлые ручки к груди. – Девятнадцать тебе минуло, ягодка. Я ж тебе говорила!
– И правда – девятнадцать! Вот я растяпа! – Я постаралась успокоить няньку: – Все помню, не волнуйся, и про гибель батюшки, и про маму и сестер. Почти все… Про судьбу мою вот только ты не рассказывала мне.
Я
– Крестьяне и в девятнадцать дочерей отдают, но они крепче здоровьем. Знать обычно дожидается двадцати двух зим. Народ мы северный, женщины поздно созревают. Поэтому так. – неторопливо повествовала Герд.
– А я как? Может, помолвлена с кем? – Прежде чем ответить, старуха тяжело вздохнула и отвела взгляд.
– Чтобы жениха найти, надо загодя приданое собрать. Батюшка твой покойный озаботился этим. Продал деревеньку-то, да деньги брату отослал. Тот в городке лавку тканей держит. Снарядил тот значит корабли, батюшкины деньги потратил, да только не вернулись корабли те. Не пустые, ни с товаром. Уже три зимы минуло как, да видно, и ждать нечего.
Пропали, значит, денежки. Ну да, рискованный проект. И в итоге семья осталась и без деревни, и без денег. А приданого как не было, так и нет. Но и жениха у меня нет, а значит есть три года, чтобы что? Осмотреться, вспомнить какую-нибудь диковину и внедрить ее в этом мире. Так делают все нормальные попаданки. Чем я хуже? Деньги потекут рекой, наша семья станет уважаемой, женихи выстроятся в очередь. Знай – выбирай! Так ведь в романах пишут? Да? Мне бы только чуть окрепнуть.
– А почему сестра моя как будто зла на меня?
– Гулла-то? Да мала она еще. Ты же все с батюшкой повсюду была. А младших он редко с собой брал. Вот и завидовала она всегда тебе. Правда, и тебе бы помягше с ней… – старуха подозрительно долго молчала. – Ты же старшая, и любой спор между вами заканчивала одинаково. Дескать, я старшая, мое слово – закон! Да еще и приложить ее могла. Не было мира меж вами.
Как говорится: одна задериха – другая неспустиха! Вот и весь конфликт.
– А кто были все те люди, ну когда мы с батюшкой прощались… – Собственно, я примерно догадывалась, кто есть кто, интересовалась, чтобы подтвердить свои догадки, да узнать про мужчину, что стоял ко мне спиной?
Рассказ няни расставил все на свои места. Мать я правильно определила. Это именно она, убитая горем, сидела на стуле. Рядом две сестры. Святого отца зовут Георг, а спиной ко мне стоял наш сосед, истинный господин Варди.
– А истинный господин -- это титул у него такой? – Поковырявшись в памяти, не вспомнила подобного.
– Та нет, барон он, ровно как и ты. Это обращение к вам такое. К тебе – истинная госпожа, а к мужчине – истинный господин.
С семьей разобрались, про незнакомца узнала. Правда, лица его я так и не увидела, потому как потеряла сознание. Но сейчас это не важно. А вот хозяйство – крайне важно!
И тут радости ждать не приходилось. Деревня, в которой стоит наш дом, перешла батюшке в качестве приданого за невестой – моей мамой. То есть мамой той, что родилась и выросла в этом теле. Так вот, деревня эта едва ли насчитывает три десятка дворов. Так мало? Из скотины только козы, да не у всех, и куры. Правда, последние в каждом доме.