Беспутный холостяк

Смит Барбара Доусон

– Я не прошу вас закрывать окна. Не могли бы вы временно перебраться в танцевальный зал, подальше от дома капитана Перкинса?

– Танцевальный зал! Как же я справлюсь с этим? Скрипки, конечно, легко перенести. Но вот фортепьяно и арфа? Они слишком тяжелые для моей бедной больной спины.

– Не могли бы вы отменить эти уроки на день или два, пока не станет прохладнее?

Доркас пришла в ужас.

– Отменить? Но почему? Детям нужно заниматься каждый день! Мы не можем терять ни минуты!

– Тогда придется попросить учеников перенести скрипки.

Я узнаю, сможет ли мистер Джекман помочь с другими инструментами.

Доркас нахмурилась еще сильнее, но Джулия повернулась и ушла. Ей не хотелось поощрять антипатию, которую Доркас и Элфрида питали к Уильяму Джекману.

Джек.

У нее остановилось сердце. Господи, она не должна была соглашаться на неофициальное обращение. Но теперь, когда согласилась, то уже не могла думать о нем как-то по-другому. Джек. Это имя отлично подходило к его обаятельной натуре.

Во время обеда он проявил себя типичным джентльменом, подвигал стулья Джулии и другим учителям, интересовался их мнением об учениках и уделял особое внимание Доркас и Элфриде. Словно чувствовал их недовольство и хотел завоевать доброе к себе отношение. Изредка он улыбался Джулии, словно давая понять, что у них есть общий секрет. И всякий раз она чувствовала влечение к нему, хотя уже много лет ни один мужчина не волновал ее.

А может быть, и никогда. Разве молодая наивная девушка когда-нибудь испытывала настоящую глубину чувств, возникающих между мужчиной и женщиной? Тогда она была увлечена ролью всеобщей любимицы публики. Она имела большой успех у поклонников и бессовестно флиртовала с ними. Вся ее жизнь была занята тем, чтобы решить, какому виконту или графу позволить сопровождать ее в парк, какому герцогу или маркизу отдать следующий танец.

Теперь, однако, она повзрослела, чтобы судить человека по его характеру, а не по знатному происхождению. Любопытно, как она изменилась за восемь лет. Пусть ее лучше любит бедный учитель, как Джек…

Джулия остановилась в середине коридора. Ей вдруг стало невыносимо жарко. О чем она только думает? У нее нет ни времени, ни желания крутить романы. И особенно с намятым работником!

Терзаясь этой мыслью, Джулия завернула за угол и подошла к классной комнате Джека. Она услышала его голос, за которым немедленно последовал взрыв детского смеха.

Смех?

Сегодня утром Тео и другие ученики говорили о Джеке. Джулия услышала нотки восхищения, когда произносилось его имя. Но когда она подошла к ним, дети замолчали и только словоохотливый Тео сказал, что им всем понравился новый учитель математики. Другие согласно закивали головами.

Любопытство Джулии возросло, она собиралась посидеть на одном из его уроков. Но другие дела, включая ее собственные уроки географии, пока не позволили ей это сделать. Сейчас у Джека был последний урок с группой детей постарше.

Взявшись за ручку двери, она подумала, не постучать ли. Но раздался новый взрыв смеха, Джулия открыла дверь и замерла на месте.

Все столы были развернуты лицом друг к другу. Вместо того чтобы решать задачи

на своих дощечках, ученики… играли в карты!

Наклонившись, Джек давал советы.

– Придержи свою семерку, – сказал он тощему Кливу Спрэтту, пятнадцатилетнему мальчишке с каштановой шевелюрой. – Смотри, если ты возьмешь четверку, будет у тебя двадцать одно?

– Да, сэр. Ой… ошибка… А на сколько больше?

– Это тебе нужно посчитать.

Джулия в ярости вошла в класс. Когда ее каблуки простучали по мраморному полу, какофония голосов стихла. Шесть пар глаз смотрели на нее в виноватом молчании. Седьмая пара глаз, имеющая великолепный зеленый цвет, раздраженно сверкнула и обрела невероятное спокойствие.

Джулия не могла говорить с Джеком в присутствии детей, поэтому обратилась к классу.

– Мне нужно сказать несколько слов мистеру Джекману. Поскольку вы, похоже, ничем особо важным не занимаетесь и скоро уже звонок, я вас всех отпускаю пораньше.

Она никогда не видела, чтобы класс так быстро опустел. Отодвинув стулья, собрав учебники и доски, дети сбежали, некоторые успели бросить на Джека сочувственный взгляд.

Не обращая внимания на гнев Джулии, Джек провожал их с приятной улыбкой, кивая некоторым и похлопывая по спине, поздравляя с хорошей игрой. Но когда Джек повернулся к ней, Джулия поняла свою ошибку.

В его взгляде читалось нескрываемое раздражение.

– Это была середина урока, – сказал Джек, когда они остались одни.

– Урока? – Джулия не могла стоять спокойно и, подойдя к одной из парт, схватила колоду карт и потрясла ими и воздухе. – Вы думаете, я поверю, что это часть вашей учебной программы?

– Это практический способ научить их решать неравенства и проценты.

– Играя в азартные игры?

– Игра в азартные игры подразумевает ставки на деньги или на другие ценности. Здесь этого не было, – жестко ответил Джек.

– Но чуть позже у них в жизни появится искушение воспользоваться сегодняшним уроком, – сказала Джулия, бросив карты на стол, так что несколько упало на пол. – Придет день, и им надо будет зарабатывать себе на жизнь, как это делаете вы. Неужели вы действительно хотите, чтобы они промотали с трудом заработанные деньги на глупые игры?

– У меня не было такого намерения. Наоборот, научившись просчитывать шанс, они поймут, как трудно выиграть в рулетку.

– Такой абсурдной логики я никогда не слышала…

– Я лично считаю ее достаточно привлекательной. Но с нашим благородным происхождением у вас, несомненно, совершенно другая точка зрения, не такая, как у сына священника. – Джек присел на край стола и загадочно посмотрел на Джулию. – Вы, должно быть, знаете немало игроков.

Джулия открыла было рот сказать, что она знает немало джентльменов, которые тратят свое состояние на бессмысленные игры, и что она презирает излишне доверчивых молодых девушек, которые стали жертвами обещаний таких джентльменов. Но, перескочив на эту тему, она рисковала открыть ту сторону своей жизни, которую тщательно скрывала.