Бессердечное небо
Шрифт:
Я чувствовал, как тени бьют меня по спине, и готовился к жалу и укусу удовольствия, которое они предлагали, сосредоточившись на всех лучших воспоминаниях, которые я мог собрать, и прочно обосновавшись в этом царстве, где существуют истинные владельцы моей радости и любви.
Паническое проклятие заставило меня обернуться, и я обнаружил, что Орион ухватился за край разбитого алтаря, его глаза расширились от страха, когда его взгляд встретился с моим. Похоже, что-то тянет его к последней щели разлома, которая все еще зияет, а игла повисла на кончиках его пальцев, и кровь стекает с другой
— Что мне делать? — потребовал я, в панике бросаясь к нему, хватая за руку и пытаясь оттащить его от разлома, который завывал все громче, и все больше его крови устремлялось к нему.
Я попытался вогнать целительную магию в его тело, дабы заблокировать доступ к его крови, но в тот момент, когда я начал формировать ее в своей ладони, Орион зарычал в знак отказа.
— Не соединяй свою магию с моей, иначе ты тоже будешь обречен, — прорычал он, ударяя меня о разбитый алтарь, и в его взгляде промелькнули боль и удовольствие в равной степени. — Когда моя хватка ослабнет, он поглотит меня, — задыхался он. — Ты должен найти способ закрыть его. Ты должен отрезать Лавинию от…
— Не смей говорить так, словно ты уже мёртв, придурок. Это твоя магия поймала тебя? — спросил я яростно.
Орион хмыкнул в подтверждении, его лицо исказилось от боли, которая, как я знаю, не имеет ничего общего с тем, что тени делают с ним, и всё связано с тем, что, по его мнению, он может потерять, если его вырвут из этой жизни.
— Как только она сожжет всю мою магию, она утащит за собой мою душу, — вымолвил он. — Тебе нужно бежать, тебе нужно…
Я с рыком бросился к нему, мои клыки обнажились, когда я получил ответ и столкнулся с его спиной, обхватив рукой за грудь и сжав его волосы другой рукой, после чего дернул его голову в сторону и глубоко вонзил зубы в его горло.
Орион яростно зарычал, возмущение, которое он испытал, когда я укусил его, более чем ясно проявилось в жесткости его позы, когда я втянул полный рот его крови и жадно проглотил.
В тот момент, когда сила его магии охватила мой язык, его способность использовать ее заблокировалась, и его связь с тенями прервалась.
Он оступился на шаг, когда его связь с разломом прервалась, но я удержал его, продолжая глубоко пить, наслаждаясь пьянящим вкусом его крови и впиваясь клыками в его шею, чтобы связь не восстановилась.
Орион мгновение боролся, но потом, похоже, понял, какой шанс я ему даю, и снова поднял иглу, вогнав ее острие в край разлома, и зарычал от усилия, с которым его свинцовые конечности проталкивали иглу через разлом.
Я продолжал пить, пока он заканчивал свою работу, всё помещение, в котором мы стояли, дребезжало и тряслось, поскольку разлом до последнего момента боролся со своим разрушением.
Наступила глубокая и тяжелая тишина, когда разлом был наконец зашит, давление в зале упало так внезапно, что у меня заложило уши.
Орион выронил иглу, прижавшись ко мне, а я оказался захвачен жаждой крови, не в силах отстраниться, как должен был,
Это не то, что делает наш вид. Это противоречит Кодексу Вампира.
Но он действительно чертовски сильный Вампир, и я не могу отрицать то наслаждение, которое получаю от того, что владею его кровью и костями.
Я зарычал, посасывая сильнее, но Орион зарычал в ответ, его руки схватили мою руку, которой я все еще держал его, и в мгновение ока вырвали у меня запястье. Мое сердце заколотилось от осознания, но я не успел остановить его, когда его клыки вонзились в мое запястье, и он издал победный рык.
Шок прокатился по моей душе, когда он начал пить, мои Элементы заперлись внутри меня, а сердце заколотилось от того, что мы делаем.
Это было запредельно. Кодекс был составлен отчасти для того, чтобы предотвратить подобное. С тех пор как почти две тысячи лет назад наступила эра крови, практика создания ковенов была отменена, как часть договора, заключенного для того, чтобы положить конец кровавой ненависти между Вампирами и другими Фейри. Сейчас это древняя история, но в те времена наши сородичи создавали ковены именно таким образом, питаясь друг от друга и формируя связь, которая тесно связывала их и облегчала охоту в стаях. В течение многих лет Вампирские ковены бродили по земле, убивая других Фейри и используя их объединенную жестокость как единое целое, сея ужас далеко и широко. Прошло совсем немного времени, как другие Фейри начали охотиться на нас, убивая их, останавливая кровопролитие, и были чертовски близки к тому, чтобы стереть нас с лица земли.
Но затем была заключена сделка. Последние оставшиеся Вампиры создали Кодекс, и практика создания ковенов была отменена, наряду с обещаниями нашего вида не потакать охоте, чтобы сдерживать нашу жажду крови.
И по сей день наш Орден связан этим Кодексом, и мы обязаны следовать ему или, в противном случае, столкнемся с последствиями потери контроля над жаждой крови.
Поток нашей совместной магии, перетекающий из моего тела в его, а затем обратно в мое, заставлял мою голову кружиться, а пульс учащаться.
Я ощущал, как сила этой связи нарастает между нами двумя, пока мы, звери, не слились в одно целое, прилив силы и жажды крови, соединившись в пьянящую смесь, которую могли в полной мере оценить только те, кто принадлежал к нашему виду.
Моя кровь кипела и бурлила в жилах, древняя магия боролась под моей и его кожей, меняя наши натуры, и мы обрели единство, которое никогда не казалось возможным между нами двумя до этого момента, глубокое и непоколебимое уважение и связь возросли в нас, когда мы стали чем-то гораздо большим, чем были раньше.
Мы оба вытащили клыки из тела друг друга в один и тот же момент, пошатнулись и обернулись, уставившись друг на друга с вздымающейся грудью, окровавленными губами и колотящимися сердцами.
— Вот дерьмо, — потрясенно вздохнул Орион, и я кивнул, потому что тоже почувствовал это.
— У нас нет на это времени, — выдохнул я, пытаясь привести мысли в порядок, в то время как от нахлынувших чувств, которыми мы только что обзавелись, моя кожа начинала зудеть, а мышцы покалывать от потребности в охоте.