Бессердечное небо
Шрифт:
— Да, я поняла, — сказала я, мой голос прозвучал немного резко, когда я заставила ее остановиться.
— О небеса, мне так жаль. Конечно, ваш Драгун вряд ли будет наполовину съеден, или у него будет отрезана нога, или палец засунут в барсучью бомбу, или…
Вспышка света прервала ее ужасающие бредни, и я завизжала, как влюбленная идиотка, когда Дариус и Макс наконец появились, бросилась вперед, чтобы заключить моего Дракона в объятия, и остановилась перед ним, разглядывая липкую зеленую субстанцию, покрывшую его с головы до ног.
— Ты
Макс тоже был покрыт слизью, он агрессивно вытирал ее с лица, кончиками пальцев стряхивая ее на траву рядом с собой, и я сделала сдержанный шаг назад. Объятия могут подождать.
— Ах да, да… извините за это, — сказал Габриэль со знающим мудацким блеском в глазах, и я фыркнула от удовольствия, не успев остановить себя.
— Ты и это видел? — спросила Дарси, прикусив губу, сдерживая улыбку.
— Кто такой эпериус слизняк? — с любопытством спросила я, делая еще один шаг в сторону от Дариуса, когда он пытался стереть еще немного слизи со своего тела, но она, казалось, прилипла.
— О, это самый жуткий из зверей, — ответила Джеральдина. — Огромный и плотоядный слизень, который в полном размере может съесть целый минивэн за раз. Он любит обитать в темных, промозглых пещерах и ждать, когда кто-то забредет туда без приглашения. Затем он набрасывается на них, ловит в свою слизь и пожирает целиком, где они медленно растворяются в кислоте его желудка в течение примерно недели. Говорят, что это самый ужасный способ умереть.
— Да, так бы и было, — прорычал Дариус. — Но в конце концов нам удалось вырваться из этой чертовой штуки — правда, на это ушла почти вся моя магия.
— Слизь жжется, — простонал Макс, и Габриэль рассмеялся еще громче. Мой брат иногда бывал таким придурком. Хотя мне это в нем нравится. — Мне нужно зайти внутрь и смыть ее.
— Только не на твоей Нелли! — закричала Джеральдина, подняв руки и обдав их двоих таким количеством воды, что они были сбиты с ног и кувырком полетели вниз по склону, крича, чтобы она остановилась.
Но она не остановилась, пока с них не смыло всю слизь, и они остались лежать, задыхаясь и ругаясь, в луже грязи у подножия холма.
— Я не могу допустить, чтобы Берроуз был полон этой мерзкой слизи, — объяснила Джеральдина, словно ее действия были вполне разумными, и я покачала головой, сбегая с холма, чтобы помочь Дариусу встать на ноги.
Он выглядел совершенно взбешенным, когда шел обратно вверх по холму, хмуро глядя то на Габриэля, то на Джеральдину, а затем обратил свое внимание на Ориона, который был единственным, кому удавалось сдержать свой смех.
— Мы закрыли разлом, несмотря на этого чертова слизняка, — твердо сказал он. — Значит, все? Мы сделали все, что нужно, чтобы ослабить Лавинию?
— Думаю, да, — подтвердил Орион. — Я могу проверить шапочку
— У меня есть план получше, — сказал Дариус. — Как только моя магия пополнится, я сам отправлюсь к нему. Нам не нужно рисковать армией в войне против него, если я смогу просто лишить его головы. Я больше его, так же силен и у меня гораздо больше желания победить, чем у него. Я могу покончить со всем этим сегодня вечером, и мы навсегда покончим с этой гребаной войной.
— Нет, — огрызнулась я, когда остальные тоже выразили протест. — То, что Лавиния будет ослаблена благодаря этому, не гарантирует, что она больше не представляет угрозы. А как насчет Варда? Или Гильдии Драконов Лайонела? Ты не можешь просто ожидать, что мы согласимся с тем, что ты полетишь противостоять всем им в одиночку.
— Ну, если ничего не получится, тогда вы можете продолжить реализацию вашего плана по приведению армии к его дверям, — твердо ответил Дариус. — Но рискнуть стоит. В этом случае мы подвергнем опасности только мою жизнь и…
— Я не хочу рисковать твоей жизнью, Дариус, что в этом такого непонятного? — спросила я, и его глаза вспыхнули вместе с глазами Дракона, когда в нем поднялось раздражение из-за того, что я не позволяю ему просто взять все в свои руки. Но не он здесь главный, и я ни за что на свете не позволю ему сделать что-то настолько глупое, как ввязаться в драку, в победе которой он не может быть уверен.
— Лучше моя жизнь, чем ваша, — рявкнул он в ответ, и Габриэль втянул воздух, его глаза затуманились видением и отвлекли меня на мгновение, когда Орион тоже посмотрел на него.
— Как ты можешь предполагать, что твоя жизнь стоит меньше, чем любая из наших? — спросил Сет, и я яростно оглянулась на Дариуса, ожидая ответа.
— Она не стоит меньше, — прорычал он. — Но Рождество все равно не за горами, так что для меня имеет смысл просто…
— Какое, блядь, отношение имеет Рождество к чему бы то ни было? — спросил Макс, его выражение лица стало прищуренным, словно он прочитал какую-то эмоцию, вкус которой ему не понравился.
— Я просто должен встретиться со своим отцом до этого, — сердито сказал Дариус, дым вился между его зубов, когда он смотрел на нас, словно бросая вызов, заставляя нас усомниться в этом.
— Зачем? — спросила я. — Кого, блядь, волнует Рождество, пока все это происходит?
— Меня, — ответил он, его взгляд встретился с моим, и на мгновение в нем промелькнула боль, прежде чем гнев поглотил ее так же быстро.
— А мне все равно, какие дурацкие временные рамки ты установил для жизни Лайонела, — ответила я. — Потому что это зависит не от тебя, и ты не улетишь в ночь с самоубийственной миссией. Нам нужно разработать план, чтобы привести эту битву к нему так, как мы готовились к ней весь последний год и…