Бессердечное небо
Шрифт:
Наследники по очереди обнимали Дариуса, Калеб сел на валун, опустив голову на руки, а Сет поспешил сесть рядом с ним и прижался к нему. Макс говорил с Дариусом тихим тоном, его рука лежала на его руке, словно он пытался унять бушующие в нем эмоции, и я уловил странные слова о том, что он предлагает облегчить ситуацию для всех, если Дариус этого хочет. Но я не хочу этого. Если такое действительно произойдет, то я собираюсь встретиться с каждым его кусочком, разрывающим душу. Я не стану уклоняться от боли, даже если это будет самым заманчивым в мире — цепляться за отрицание и использовать его как пустышку. Но глаза Дариуса сказали все, и когда он встретил мой взгляд
— Иди нахуй, — прорычал я ему на ухо, и он хлопнул меня по спине, когда эмоции пронеслись по моему горлу до самого желудка.
— Мне чертовски жаль, Лэнс.
— Тебе не нужно извиняться, придурок, — выдавил я из себя. — Потому что я понимаю, почему ты так поступил.
— Ты бы сделал то же самое, — сказал он, и мне захотелось ударить его по голове, но вместо этого я обнял его еще крепче, отказываясь отпускать, в ужасе от нависшего над нами момента в будущем, когда я больше никогда не смогу его вот так обнять.
«Что я могу сделать?» беспомощно спросил я, желая решить эту проблему, как всегда желая решить все. Я хочу погрузиться в свои книги и поискать ответы, я хочу трясти Нокси, пока он тоже не придумает его, потому что ничего не делать — это не вариант.
— Не меняйся, — умолял он. — Не обращайся со мной как с умирающим. Просто будь собой, Лэнсом Орионом, которого я чертовски люблю, который говорит мне, когда я веду себя как мудак, и пытается убедить меня оставить трон Вега.
Я слабо засмеялся, все еще не отпуская его.
В воздухе раздался испуганный скулеж, и я повернулся, обнаружив там Ксавьера, бегущего по пятам с Каталиной. Калеб вышел вслед за ними с мрачным выражением лица, которое говорило о том, что он привел их и рассказал им новости.
— Дариус, скажи мне, что это неправда, — потребовал Ксавьер, и я отпустил его брата, позволив Ксавьеру подойти и схватить Дариуса за футболку, крепко сжимая ее в кулаке, пока он скалил на него зубы.
— Прости, Ксавьер, — тяжело сказал Дариус, когда Каталина прижалась к нему, всхлипывая так громко, что, казалось, заполнила собой весь мир. И когда Дариус объяснил еще раз, Ксавьер прижался к нему, прильнул, плача в грудь брата, и почему-то это было хуже, чем ощущать все самому. Видеть, как все вокруг него разваливаются на части. Словно стоишь на его поминках, только он живой и смотрит на нас. Но его судьба оказалась насколько предрешенной, настолько же невозможной для изменения.
Габриэль положил руку мне на плечо и повел меня прочь. Я понял, что должен дать Дариусу время побыть со своей семьей, и Наследники тоже двинулись за нами. И когда мы направились в дом, я посмотрел на своего друга, зная, что никогда не буду готов попрощаться с ним.
Дариус
Я сидел в своей кровати, укутанный в золото, и чувствовал себя самым большим в мире мудаком, просто купаясь в тишине, которая наступила после того, как я наконец столкнулся с правдой о своем положении. Я пытался остаться с друзьями и семьей, но через несколько часов слезы моей мамы и их опустошенные лица стали слишком невыносимыми, и я попросил дать мне немного времени побыть одному.
Но теперь, когда я остался один, начал думать, что так намного хуже. Я хочу, чтобы они были рядом со мной, чтобы
Страх, боль и жалость не изгнать из них, и я больше никогда не смогу проводить с ними время без их компании.
Я горевал об этой утрате, сидя здесь. Простая радость проводить время с людьми, которых я люблю, не зная, что наше время истекает.
Но больше всего мне не хватает Рокси.
Я еще не залечил рассеченную губу, которую оставила она. Небольшая боль слишком слабо напоминает о том, как это повлияет на нее. И я ненавижу себя за это сильнее, чем за все остальные ужасные поступки, которые я совершил в своей жизни, вместе взятые.
Если я попытаюсь рассмотреть наши роли в противоположном ракурсе, зная, что до ее смерти остались считанные недели и что мне предстоит будущее без нее, я не смогу дышать. Одна только мысль о жизни без нее вызывает ужас, не похожий ни на один другой, какой можно себе представить, и я знаю, что это не то будущее, которое смогу вынести. Меня пугает, что мне суждено оставить ей хотя бы дюйм той боли, которую, как догадываюсь, я испытаю, вырвавшись из ее объятий, с наступлением времени, когда звезды вернут долг, который я им задолжал. Когда я соглашался на это, мне казалось, что времени много, но сейчас? Сейчас это лишь капля в океане бесконечной любви, которую я хочу разделить с этой девушкой. Она заслуживает гораздо большего, чем такую судьбу. Гораздо, блядь, лучшего, чем я.
В дверь постучали, и мой пульс участился, когда я крикнул, что дверь открыта, надеясь, как дурак, что это она, что она вернулась и снова будет в моих объятиях, где мне нужна.
Но, конечно же, это не она. Это не в ее стиле. Она ранена, что значит, она зла, и хрен знает, как долго будет поддерживать эту ярость или как долго будет держаться в стороне. И я понимаю. Я хочу, чтобы у нее было время, чтобы позлиться на меня, если ей это так нужно, чтобы снова возненавидеть меня за то, как я поступил с ней, но сейчас у нас так мало времени, что мысль о днях или неделях, проведенных без ее прощения, пугает меня гораздо больше, чем судьба, ожидающая меня на Рождество.
Я не боюсь смерти. Но я боюсь судьбы, которая предполагает, у меня никогда не будет возможности поцеловать ее на прощание.
Дарси вошла в комнату, ее глаза были красными и опухшими, но выражение лица было твердым.
— Привет, — неуверенно поприветствовал я, не зная, что должен ей сказать, но осознавая, что она тоже должна меня ненавидеть за то, что я сделал с ее близняшкой. Я причиняю ей боль снова и снова после того, как поклялся, что никогда этого не сделаю.
— Дариус…, - тихо сказала она, ее взгляд переместился на меня, когда она замешкалась на мгновение, прежде чем броситься вперед и обхватить руками мою шею, набросившись на меня.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы ответить на ее объятия, шок от происходящего застал меня врасплох, поскольку я ожидал гнева с ее стороны.
— Спасибо, — прошептала она мне на ухо, слеза упала мне на шею, когда она крепко сжала меня. — Я не представляю, как тебе было больно, храня в тайне такой секрет так долго, и ненавижу, что тебе пришлось пойти на эту сделку, чертовски ненавижу. Но понимаю. Ты сделал это ради нее. Потому что ты любишь ее. И я не могу злиться на тебя за то, что ты принес жертву ради спасения жизни моей сестры, какой бы горькой ни была цена.