Бессердечный принц. Раскол
Шрифт:
Тогда кто?
— И чего в тебе бабы находят, — цокнул языком Слава, откидываясь на спинку кресла. — Табуном бегают.
— У тебя богатое воображение, — фыркнул я и двинулся на выход.
— Если не нужна, так хоть для меня телефончик возьми! — услышал крик в спину и, не оглядываясь, показал главному лекарю средний палец.
Больше я не реагировал на его выпады. Сразу понесся вниз, игнорируя подступающую тошноту, усталость и прыгающие точки перед глазами. Стенды с рекомендациями врачей и автомат с электронной очередью, возле которого спорили
Вышел на улицу, глотнул свежего морозного воздуха, после чего потянулся к пачке сигарет во внутреннем кармане куртке. Достал одну, затем нащупал зажигалку. Только прикурил и поднял голову, как сразу столкнулся нос к носу с Катей.
Однако, здравствуйте.
— Привет, — улыбнулась она и ледяной ветер с Невы подхватил рыжие кудряшки.
Ее ботиночки увязли в снегу, легкое пальтишко больше походило на разноцветную тряпку, чем на защиту от холода. Шапка опять отсутствовала, перчаток тоже не наблюдалось. Придирчивым взглядом я осмотрел эту красноносую тонкокостную статую и уловил озноб, который периодически нападал на Катю.
— Скажи, что ты на машине, — процедил я и сжал зубы, чтобы не отбивать ими чечетку.
Почему-то нашей встрече я нисколько не удивился. Привык, что ли? Так быстро…
Морозец пощипывал пальцы, щеки и неприкрытые уши. Оказывается, шапку я тоже забыл в палате или гардеробе. Один черт знал.
— Вообще-то… Приехала на такси, — виновато улыбнулась Катя.
Я бессознательно сдернул шарф, после чего бросил тот ей.
— Надевай.
— Но…
— Или поднимемся на четвертый этаж и будем слушать сорокаминутную лекцию главного нудилы этого госпиталя. На тему острых респираторных заболеваний. Выбирай.
Она вздохнула и послушно обмотала шарф вокруг головы и шеи. Он оказался достаточно широким, чтобы Катя спрятала в нем кончик покрасневшего носика. Потом посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц так хитро, как будто только и ждала подобного жеста.
— Ты замерзнешь и снова заболеешь, — промурлыкала она чарующим голосом. — А я так долго тебя ждала.
Я вздрогнул, чуть не выронив сигарету. Почудилось же? Или нет? Будто ее слова имели какой-то подтекст.
— Давай уйдем отсюда, — я поежился, затем оглянулся через плечо на кирпичное здание госпиталя.
— Давай, — легко согласилась Катя. — А куда?
Пискнул включенный смартфон. Сунув сигарету в зубы, я достал телефон и открыл пришедшее от Баро сообщение.
«Сегодня на Малоохтинском кладбище хоронят Евгению Калецкую рядом с другими преступниками. Я подумал, что ты должен быть в курсе. Отправил туда несколько человек на дежурство. Есть вероятность, что кто-то из ее знакомых объявиться, чтобы проститься с боевой подругой».
Стиснув покрепче телефон, я глубоко вздохнул. На Малоохтинском кладбище с давних времен хоронили старообрядцев, преступников, воров и… Самоубийц. Всех тех, кого православная церковь отказывалась отпевать и упокаивать на своей земле.
Таких, как моя мать.
Где-то там,
— Что ты думаешь о прогулке по старому кладбищу? — улыбнулся я и услышал сдавленное оханье.
Ну а что? Нормального свидания никто не обещал.
***
Малоохтинское кладбище, как бельмо на глазу у местных чиновников: обрастало легендами быстрее, чем могилами.
В свое время многие историки спорили о том, кто же в действительно его заложил: русские или шведы? Одни утверждали, что кладбище появилось в конце восемнадцатого века после постройки церкви Марии Магдалены. Другие говорили, что оно сохранилось со времен шведского Ниена — бывшего города в устье Охты, где раньше располагалось поселение Невский городок.
Правда или нет, а кладбище становилось постоянным источником споров. А когда здесь стали хоронить старообрядцев — приобрело дурную славу. После Раскола Русской церкви фанатичные нововерцы сделали все, чтобы их соперников окрестили колдунами и не хоронили на освященной земле.
Среди вросших в ограды деревьев, чьи тени падали на покосившиеся надгробия, нашли покой колдуны-купцы Скрябины, владелец железных дорог и меценат Кокорев. Множество магов, отступников, преступников, ренегатов и других асоциальных личностей.
Всех неугодных хоронили здесь, чтобы еще больше укрепить в головах людей мысли о плохих покойниках Малоохтинского кладбища. Даже богадельню с видом на могилы построили, лишь бы ни у кого не возникло сомнений, где сосредоточение всех темных сил.
Мне это место не нравилось по одной простой причине — мама.
Сколько бы я ни гнал подальше мысли о ней, они все равно дымкой оседали в подсознании и вызывали никому не нужные воспоминания. Да и пройти мимо ее могилы было невозможно: пятнадцать шагов от мемориальной стены с урнами, затем поворот налево. Еще три метра по первой дорожке мимо могилы Аксиньи Иванеску — балерины, покончившей с собой из-за несчастной любви. Каждый раз, когда какой-то мужчина проходил мимо, она восставала полупрозрачным облаком и тянула к нему руки.
Вот и сейчас тоже попыталась дотронуться до меня ледяными пальцами. Еле увернулся, старательно двигаясь вдоль дорожки.
Здесь повсюду висели амулет, а заговоренная брусчатка не позволяла призракам, упырям и прочей недобросовестной нечисти разгуливать по кладбищу в поисках случайной жертвы. Еще она защищала людей от чудовищ Пустоты, что иногда пробирались сквозь истончившиеся границы в мир живых.
Бывало, конечно, что какой-нибудь пьяный бомж или дурак забывался и сходил с тропы. Потом либо хладный труп находили в глубине леса, либо живого на ступеньках закрытой богадельни. Правда, без проблеска разума, поскольку душу высасывали до капли. И никакая лекарская сила не могла вернуть ушедшего за грань человека.