Бессердечный
Шрифт:
Ее признание на некоторое время выкачивает воздух из комнаты. Влюбленность никогда не была частью этого соглашения.
— Меня устраивают наши отношения, — говорю я. — Я не хочу ничего менять.
— Потому что боишься, что я могу тебе понравиться, и боишься, что я могу причинить тебе боль.
— Я ничего не боюсь. Просто не хочу менять наше соглашение. Не знаю, почему это так сложно понять.
Айла поднимает руки в воздух, сжимая их в кулаки, прежде чем пойти на кухню. У нее со мной ничего не выйдет, и она расстроена, но так оно и должно быть.
— Куда ты? — спрашиваю я, следуя за ней.
Она
— Домой.
— Значит, это конец?
Это все из-за того, что я не собираюсь открываться перед ней? Скатертью, блядь, дорога.
Айла поворачивается ко мне, смахивая темные волосы с лица и слегка задрав нос.
— Да, Ретт. Наверное, это конец.
Она отворачивается от меня, и удаляется все дальше и дальше. Все это кажется нереальным, пока она не открывает дверь и не исчезает за ней, и через мгновение после того, как дверь за ее спиной захлопывается, в моей груди неожиданно образовывается отверстие размером с пушечное ядро.
Я сажусь за кухонный стол, чтобы прийти в себя. Не ожидал, что хоть что-то почувствую. Я даже и не думал, что она мне нравилась. Черт, я знал, что мне нравится проводить с ней время. Нравятся ее губы. Ее тело. Нравится соблазнительная улыбка на ее лице, которая казалась волшебной каждый раз, когда я открывал дверь. Мне нравится, что она не тратит время на ерунду и сразу бросается в мои объятия, и то, как ее тело тает в моих руках, лишь от одних прикосновений. Мне нравится ее запах — она пахнет, как свежее мыло, иногда как сладкий миндаль. Мне нравится ее бархатный, мягкий, успокаивающий голос, нежный и беззаботный смех.
Черт возьми.
Кажется, она мне и вправду нравится.
Глава 21
Айла
Мне ни за что на свете не нужно было читать его письмо, находясь в летящем в Лос-Анджелес самолете.
Айла.
Если ты читаешь это письмо, значит, мы с тобой так и не встретились. И за это я не буду извиняться. Но прежде, чем скомкаешь его и выбросишь в мусорную корзину, где, вероятнее всего, ему и место, выслушай меня.
Мне было девять лет, когда отец сказал маме, что изменил ей. Я слышал их разговор, так как они находились в соседней комнате. Она только закончила свой последний сеанс химиотерапии, и врачи говорили, что все в порядке. Понимаешь, она была больна все мое детство, но ее желание следить за тем, как я расту, заставляло ее бороться за жизнь. Это, а также огромная любовь к моему отвратительному отцу. Поправка, нашему отвратительному отцу. Через стены мне было слышно, как она плакала всю ночь. Ночь превратилась в дни. Дни в недели. Прошли месяцы, а я все равно слышал ее плач, когда она думала, что никто не слышит. Ты когда-нибудь слышала, как плачет твоя мать? Сталкивалась ли с чувством беспомощности, когда человека, которого ты любишь больше всего на свете, сильно обидели, а ты не можешь ему ничем помочь?
Во всяком случае, после этого признания она смотрела на него иначе. Улыбка исчезла
Шли годы. Ей становилось все лучше, но она еще не стала прежней. Но как-то утром ты прислала сообщение в «Фейсбук». Я прочитал его, и, когда увидел автобус, выезжающий из-за угла, в спешке оставил компьютер включенным. Придя домой, я все понял. Понял, что моя мать тоже прочитала его. И с того момента все изменилось.
До того дня мы и не догадывались о твоем существовании.
Вскоре после этого случая у нее случился рецидив. Сейчас-то я понимаю, что это было всего лишь совпадение, но с того дня ее желание жить уменьшилось в разы. На этот раз у нее не было ради чего сражаться. Она все время спала, а если не спала, то плакала. Мой отец был измотан, пытаясь сделать все для нее, но ничего не получалось. Ей было плевать на его слова или клятвы стать тем мужчиной, которого она заслуживала. Ничто не могло предотвратить неизбежное.
Мне было шестнадцать, когда она умерла.
И я ненавидел тебя.
Ненавидел то, что ты из себя представляла.
Я не хотел иметь ничего общего с тобой, твоей матерью или чем-то, что связано с прошлым моего отца. Из-за чувства солидарности со своей матерью, я поклялся, что никогда не признаю тебя и не полюблю.
Для меня ты была не сестрой.
Ты была воплощением того, что уничтожило желание жить у моей матери, и именно поэтому я дал себе слово, что никогда не прощу тебя.
Может, это кажется легкомысленным. Иррациональным. Но мне было шестнадцать лет, и впереди меня ждало будущее, в котором никогда не будет мамы, и от этого мне было так больно, что не выразить словами.
Но мой отец — наш отец — умер несколько лет назад (обширный инфаркт — он умер в одиночестве во сне, если тебе интересно), и, вернувшись на следующий день после его похорон домой, я получил посылку с письмами. Все они были нацарапаны розовой гелевой ручкой, девчачьим почерком. Я прочитал их все, а также записку, которую приложила твоя мать.
Я все еще ненавидел тебя. Но потом мне стало тебя жаль. Ты идеализировала меня в того, кем хотела, чтобы я был. И позволь мне сказать, я не был тем парнем.
Я был далек от него.
Это будет трудно понять, но многие годы я ненавидел тебя и то, что ты собой представляла, и хотя это может показаться несправедливым или неразумным, но часть меня все еще продолжает ненавидеть тебя. Я чувствую себя ограбленным, и уверен, что ты тоже. Я пытаюсь, но не могу забыть это. Пока нет. Раны еще слишком свежи.