Бессильная
Шрифт:
Я не умру.
Я в отчаянии, движимая безумием. Даже поднятие рук вызывает стреляющую боль во всем теле, но я игнорирую ее, когда мои пальцы цепляются за его ботинок у себя на груди, одна рука обхватывает его лодыжку, а другая — кожаный носок ботинка.
И, собрав все оставшиеся у меня силы, я выворачиваюсь.
Он хрипит от боли, неустойчиво раскачиваясь.
Идеально.
Я резко дергаю его ногу вперед. Травма головы в сочетании с травмами, которыми я так любезно одарил его, сделала
И он приземляется с тяжелым стуком на мокрую землю.
Я без колебаний бросаюсь к мечу, выскользнувшему из его руки. Я ползу, боль и адреналин смешиваются, создавая опасную смесь безрассудства. Грубая рука обхватывает мою лодыжку и тащит меня назад по грязи.
Я вскрикиваю от досады и страха, когда мои пальцы касаются рукояти меча, прежде чем меня оттаскивают. Я поворачиваю голову и вижу перекошенное от ярости лицо короля, такое же окровавленное и грязное. Я бью в ответ изо всех сил, насколько позволяет мне мое сломанное тело, и, услышав хруст, понимаю, что каблук попал в цель.
Король вскрикивает, из его разбитого носа течет кровь. Я вырываю лодыжку из его хватки и ныряю к мечу, обхватывая пальцами его рукоять.
Я поднимаюсь на ноги, каждое движение причиняет боль. Я весь в крови, промок до костей под проливным дождем. Пошатываясь, я иду к королю, тяжело дыша, волоча за собой меч по грязи.
Теперь я нависаю над ним. Забавно, как быстро наши роли поменялись местами. Я, собирающийся забрать жизнь. Он — чтобы стать жизнью, которую я забираю.
Зубы, которые он обнажил, окрасились в красный цвет от крови. — Разве ты не хочешь узнать, кто убил твоего отца, Пэйдин?
Эта фраза останавливает меч, который я собираюсь вонзить ему в грудь. Он хрипло рассмеялся и захлебнулся собственной кровью.
— Я уже знаю, кто это был, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Я видела, как ты вогнал меч ему в грудь. — Я снова обращаю внимание на оружие, зажатое в руке, не в силах больше выносить это и готовая...
— Неправильно.
Я замираю, прежде чем повторить: — Неправильно?
Он издал еще один хриплый смешок, и я не стала дожидаться, пока он перестанет кашлять кровью, прежде чем вонзить острие клинка в его грудь и медленно сказать: — Это был ты.
Он откашливается от своих следующих слов. — Забавно, как разум может заставить нас видеть то, что мы хотим. Ты уже ненавидела меня за то, что я сделал с твоими сородичами, так что тебе, должно быть, было легко убедить себя в том, что это я вогнал клинок в грудь твоего отца. — Кровавая улыбка растягивается на его губах. — Но это было не так.
— Лжец, — вздыхаю я, вдавливая меч еще глубже в его грудь.
Его следующие слова — не более чем истерический шепот. — Скажем так, твоя первая встреча с принцем произошла не тогда, когда ты спасла Кая в переулке.
Нет. Нет.
—
Мир кружится вокруг меня, угрожая бросить меня на землю. Этого не может быть. Он лжет. Он лжец. Он...
— И его первое убийство тоже. — Король продолжает с кровавой, напоминающей улыбкой. — Это было первое задание, на которое я его отправил, и я думаю, что мальчик даже плакал после этого. Посмотри, как далеко он продвинулся. Посмотри, как хорошо я его обучил. Теперь он убивает по моей команде и почти не обращает внимания на десятки смертей, принесенных его руками.
Я едва могу дышать. Мальчик, который научил меня танцевать, залечил мои раны, спросил мой любимый цвет под звездами...
— Ты лжешь, — задыхаюсь я.
Он выпускает хриплый смешок. — Нет, ты лжешь себе, Пэйдин.
Воспоминания о той ночи, когда умер мой отец, вдруг кажутся такими размытыми, такими несфокусированными. Там, где раньше мне казалось, что я вижу лицо короля, теперь я вижу размытое тело. Я не могу разобрать ни одной детали, не могу вспомнить ничего об убийце моего отца.
Я качаю головой. Я не могу думать об этом сейчас. Я не позволю своим мыслям о Кае отвлечь меня от текущей задачи.
Ведь теперь я убью его отца.
И снова я вижу, что симметрия — это отвратительная вещь.
Я не потерплю поражения.
Кровавая улыбка короля.
Я не дрогну.
Истерический, издевательский смех.
Я не буду испытывать угрызений совести.
— Слабачка. Как и твой отец...
Меч, который я вонзаю ему в грудь, заставляет его замолчать.
Мои следующие слова звучат пусто, ужасающе спокойно: — Это за моего отца.
Он испускает слабый, хриплый вздох, поднимает голову от земли и смотрит на нанесенные мной повреждения. Его глаза расширяются при виде собственного меча, зарытого глубоко в его груди. Вслед за вздохом раздается булькающий звук, кровь затекает в уголки рта и вытекает из раны.
Я ничего не чувствую к этому человеку, умирающему у моих ног, умирающему от моей руки.
— А это, — я кручу рукоять меча, вызывая у короля крик, когда еще больше его плоти разрывается на куски, — это за Адену.
Он издает придушенный всхлип, когда я выдергиваю меч и бросаю его на землю. Я поворачиваюсь и нахожу свой кинжал, лежащий в нескольких футах от меня. С каждым шагом к нему я чувствую себя все сильнее, несмотря на то, что каждая рана ослабляет мое тело.
Серебристая рукоятка отцовского кинжала заляпана дождевой водой, кровью и грязью, как и я. Капли воды стекают по моему лицу, жаля открытые раны, когда я переворачиваю кинжал в руке. Я переворачиваю его раз, два, ощущая знакомый вес.