Бессильная
Шрифт:
Только Глушитель может победить Глушителя.
И именно это я и делаю.
Я побеждаю его его же способностью.
Груз его силы сваливается с моих плеч.
А затем я поглощаю их в пламени.
Глава 63
Пэйдин
Крики наполняют воздух. Глушители охвачены пламенем, и от запаха горящей плоти у меня начинается рвотный рефлекс.
Глушители катаются по песку,
Я до сих пор не могу понять, как это произошло, как Кай внезапно вырвался из-под контроля Глушителя и взял на себя двойную способность Китта. Его огненная вспышка, его жестокая атака вновь повергли всю арену в хаос. Мой взгляд устремляется на трибуны, где толпа начинает оттеснять Сопротивление, и начинается борьба.
Имперцы внезапно вливаются на арену, чтобы присоединиться к бою, и я потрясен тем, как быстро их стало так много. Я кручу головой по сторонам, понимая, что число фигур в черных масках уменьшается.
Мы не ожидали этого. Мы не были готовы сражаться и проиграть.
Мне нужно убираться отсюда. Сейчас.
От одной мысли о бегстве в такой момент у меня сводит живот, но будущий король знает, что я сделал. Эта мысль проносится у меня в голове, пока я осматриваю арену в поисках его. Сейчас он протискивается сквозь толпу, собравшуюся вокруг стеклянной коробки после того, как они одолели Сопротивление и разбежались со своих трибун. Пламя лижет его руки, он сражается со всеми, кто приближается к нему.
Кай бежит к нему, его движения точны, безупречны, он валит членов Сопротивления направо и налево. От этого зрелища мне становится плохо. Я понятия не имею, где находится Джекс, но, заметив в море людей короткие бордовые волосы, я сразу же понимаю, что они принадлежат Энди.
И ради нее Блэр повезло, что я не могу ее найти.
О, но я найду. И мне понравится убивать ее.
Я поднимаюсь на ноги и резко останавливаюсь, почувствовав тяжесть на коленях.
Адена.
Слезы снова бьют мне в глаза, но я смаргиваю их, заставляя себя держать голову. Я смотрю с ее спокойного, неподвижного лица на окружающий нас хаос и бушующую кровавую битву. Я пытаюсь поднять ее на руки, но она тяжелая, мертвая. В буквальном смысле. Я задыхаюсь от этой мысли, когда сталкиваю ее со своих коленей и опускаю на песок.
Я не могу взять ее с собой.
Она никогда не получит достойного погребения. Никогда не получит прощания, которого заслуживает.
— Мне так жаль, А, — шепчу я, целуя ее лоб. — Мне очень, очень жаль.
Я встаю на ноги, вытирая слезы, которые пыталась остановить. Я начинаю отворачиваться от ее безжизненного тела, не в силах больше выносить его вид.
— Я люблю тебя.
А потом я убегаю.
Трусиха. Как и в случае с
Симметрия в их смертях просто отвратительна.
Оба пробиты насквозь в грудь.
Оба истекают кровью на моих глазах.
Оба лежат на земле, оставленные гнить без погребения.
Обе смерти заканчиваются тем, что я убегаю.
Мне хочется кричать.
На себя. На их убийц. На весь мир.
Я протискиваюсь сквозь толпу людей, сквозь толпу, сражающуюся в Яме, на лестницах, на трибунах. Черные и белые маски сталкиваются, когда члены Сопротивления сражаются с Имперцами. Но бой нечестный. Имперцев так много, и даже с учетом силы Фаталов и Обыкновенных, Сопротивление превосходит их по численности.
Пробираясь между телами и уворачиваясь от ударов, я поднимаюсь по переполненной лестнице, ведущей из Ямы, на столь же переполненную площадку наверху. Мой многолетний опыт уклонения и незаметного проскальзывания через Лут сослужил мне хорошую службу: мои ноги вошли в привычный ритм, ступая мягко и быстро.
Крики доносятся до меня, возгласы эхом разносятся по арене. В ушах стоит оглушительный рев боя, но я заставляю себя следовать за потоком людей, пытающихся уйти от боя, а не присоединиться к нему.
Я хочу повернуть назад. Я хочу сражаться с Сопротивлением, со своим народом.
Что хорошего ты можешь сделать?
Эти пять слов пробираются в мою голову, обволакивая ее так плотно, что кажется, я могу задохнуться. Удушье от этой мысли только усиливается, когда восемь маленьких букв соединяются вместе, образуя слово, столь же разрушительное, как и пять последних.
Бессилие.
Во всех смыслах этого слова.
Человеческое течение, которому я позволил себя увлечь, наконец, выбрасывает меня за пределы Чаши. Ветер треплет мои волосы, когда мы выходим, и все мы выходим на длинную, широкую дорожку, усаженную деревьями. Дорога, ведущая к дворцу.
Илийцы вокруг меня разбегаются. Они бегут по внешней стороне Чаши, пока их ноги не находят другую дорогу, идущую в противоположном направлении. Дорога, ведущая в город.
Я начинаю бежать за ними, мои ноги сами собой двигаются, ведя меня к Луту. Ведут меня домой.
И тут я останавливаюсь.
Что-то в груди защемило — сердце.
Жилет Адены.
Я кручусь, глядя на замок, в котором хранится обещание, данное мной.
— Я буду носить его каждый день ради тебя.
Обещание звучит в моей голове, и это все, что мне нужно, чтобы начать спринтерский бег по усаженной деревьями дорожке. Розовые цветы и изящные лепестки, которые сыпались на меня, когда я впервые шла по этой дорожке, давно исчезли. Они мертвы и растоптаны, остались только пустые бутоны и лиственные ветви, качающиеся надо мной, пока я мчусь под ними.