Бесславный

Кеньон Шеррилин

— Что вы скажете, защита?

— Он ребенок, Ваша честь. Посмотрите на него. Он отличный студент.

— Коим был и Тед Банди, — вставила обвинитель.

Судья бросил на нее взгляд.

— Адвокат, достаточно, — он посмотрел назад на Вирджила. – Где ваши свидетели?

Они встали. Ник обернулся и увидел Лизу, Маму Ло Пелтье, Кириана, Мистера Пелтье и Мистера Аддамс, доктора Бердетт и отца Мадуга доктора Сент Джеймса. Его мама, Ашерон, Роза, Коди и Меньяра стояли рядом с Кирианом, а Бабба с Марком рядом с доктором Бердетт.

При виде них все внутри Ника съежилось. Хотя он и был благодарен, за то, что они постояли за него, но его унижало то, что все знали об этом.

Но опять же, кто не знал? Его вроде как не в частном порядке арестовали.

Он сморщился, подумав о том, как ему посмотреть в лицо одноклассников и школьной администрации после всего. Не важно что, его навсегда заклеймили, как преступника.

Так вот как себя чувствовала Брайнна…

Вирджил прокашлялся.

— И это Ваша честь только первые семеро, которым я позвонил. Если вы дадите мне час, я вам еще дюжину приведу. Всех, кто хочет подтвердить отличный характер и высокие моральные качества Мистера Готье.

Судья учел это.

— Залог – миллион долларов, и я хочу, чтобы до суда он находился дома. Он может ходить в школу и на работу, но больше никуда. И ему нельзя оставаться одному.

— Хм, Ваша честь, — сказал Вирджил, а потом кашлянул, — Его работа у Мистера Хантера требует выполнение поручений по всему городу.

Тогда на него поставят электронный маячок и ему придеться звонить каждый час, когда он будет находиться вне школы.

— Да, Ваша Честь. Спасибо.

Слушанье Калеба было гораздо проще. Судья отпустил его, взяв обещание, что тот больше не будет трогать полицейские машины.

Когда Ник пошел к матери, его желудок сжался. Она даже не посмотрела на него.

Кириан похлопал Ника оп спине.

— Я уже дал Вирджилу деньги на твое освобождение.

Ник благодарно кивнул Кириану.

— Спасибо, за все.

— Без проблем.

Ашерон положил руку ему на плечо.

— Не волнуйся, Ник. Мы выясним правду.

Но это не изменит боль в глазах его матери.

Она не разговаривала с ним, пока везла домой. Он искал в голове что-то, что мог бы сказать, но ничего не приходило на ум.

Он потянулся к ее руке. Она убрала ее, избегая контакта. Злость и боль пронзили его в самое сердце. Как она могла сомневаться в нем?

Прибыв домой, он пошел в свою комнату.

— Ник, я хочу чтобы ты оставил дверь открытой.

Он начал говорить «но мам» , но понял, чем это кончится. Она оборвет его, как обычно. Так что он распахнул дверь и сел на кровать. И только тогда он понял, что мама обыскивала его комнату.

— Мам, где мой…

— Ты наказан, — в ее голосе слышалась нотка истерики. – Сиди и думай о… вещах.

Плохая идея, ведь все о чем он думал сейчас – это что ненавидит ее, за то, что она так поступает с ним, когда он не виновен.

И так он и сидел, размышляя, его

ярость достигала все больших высот, пока он больше не мог этого выносить. Он вскочил на ноги и пошел в гостиную, где она смотрела телевизор.

— Что ты хочешь? – она по-прежнему не смотрела на него.

Разъяренный, он приложил руку к верхней губе.

— Я девственник, мам. Я только целовался с девушкой, и это была Никода. Я знаю, что ты не веришь мне, но можешь спросить ее. Она не врет.

«Как и я», — но ему она никогда не верила.

По ее лицу побежали слезы.

— Прости, Ники. Я знаю, что ты не виновен. Правда. Но мне было так тяжело находиться в здании суда, где все осуждали тебя и меня, — она начала рыдать.

Ник подошел и притянул ее к себе, и она заплакала ему в плечо.

— Ты не представляешь, какого быть самой популярной девочкой в школе, а затем… они так зло себя повели. Когда люди узнали, что я беременна, я пошла к лучшей подруге… Мы были друзьями со второго класса, а ее мать не пустила меня в дом. Она сказала, что Эйшли не может ассоциироваться с мусором.

Он почувствовал вину. Он никогда не хотел причинять ей боль.

— Прости, мама.

— Не надо, малыш. Ты того стоил. Правда. Я никогда не жалела о том, что ты есть у меня. Но это так тяжело. Я всегда спрашиваю себя, а правильно ли воспитываю тебя. Когда ты был маленьким, я часто сидела рядом с тобой, плакала и извинялась за то, что принесла тебя в этот жестокий мир. За то, что ращу тебя в бедности и не могу дать лучшую жизнь.

— Не плачь, мама. Пожалуйста. Мне плевать, что все, что я получал на рождество – пара чистых носок и жвачку. Плевать. Единственное, что важно, чтобы ты не жалела обо мне. Пожалуйста не смотри на меня, как на грязь.

Она обхватила его лицо руками.

— Я бы никогда так с тобой не поступила.

— Но ведь поступала и часто. Я видел.

Она покачала головой.

— Нет, Ник, я не это видела.

— Тогда почему ты не смотрела на меня в зале суда? Почему убрала руку в машине?

— Потому что чувствовала, будто подвела тебя, и ты винишь меня в аресте. Если бы я растила тебя иначе, люди не судили бы о тебе так быстро. Я знаю. Что это моя вина. Я предложила свидетельствовать за тебя, а адвокат сказал, что это не очень хорошая идея. Знаешь, как я себя почувствовала? Он с таким же успехом мог надеть на меня футболку с надписью «мусор».

— Мама, нет. Вирджил не такой. Он просто не хотел, чтобы на тебя набросилась обвинитель.

— Ну, а чувствовала я не это.

Ник смахнул слезы.

— Если ты не ненавидишь меня, то почему я наказан и не могу закрыть дверь?

— У тебя четверка по химии, помнишь? Я тебе в школе сказала, что ты за это наказан.

О да, а он и забыл.

— А дверь?

— Когда я смотрю телевизор в этой комнате, то становится очень жарко, а ты хочешь закрыть дверь. А ты о чем подумал?