Бессмертная и недооцененная
Шрифт:
— Потому что я должна.
— Хорошо. Почему бы тебе не попробовать начать? — Она погладила меня по макушке. — Отпусти это. Ты почувствуешь себя лучше.
— Хорошо. Ладно. Ты знаешь, что твоя мама — дьявол и… — Ее губы сжались, но я продолжила. — И ты знаешь, как… — подожди минутку. Откуда ты знаешь, что твоя мама — дьявол?
— Мои родители рассказали мне.
— Твоя мама и священник? Я пыталась не глазеть на нее в изумлении, но мне это не удалось
— Да.
— Но как они узнали?
— Она им рассказала. Мне кажется, что она думала, что это будет забавно, что они
Я заметила, что Лаура не говорила “моя мать.” Ее губы были так плотно сжаты, что казалось, что они совсем исчезли.
— Она рассказала мне все. И о том, что это моя судьба — захватить мир и о том, как сильно она гордится мной, потому что я не похожа на кого-то кого еще…
Стакан треснул в ее руках. Он был практически пуст, но все-таки немного молока пролилось на стол, и я сильно испачкалась. Между тем, Лаура была очень рассержена.
— А это ее не касается, ты знаешь? Это вообще не ее дело! Это — моя жизнь, и я не верю в судьбу, предопределенность и прочее. Это не имеет значения! Я не хочу быть плохой, меня воспитали совсем по-другому. Меня воспитала не она, а мои мать и отец, и она не имеет права решать, как мне жить моей жизнью, и это так, это так, это именно так!
Это могло бы звучать как обычная антиродительская напыщенная речь от любого подростка, если бы в то время как она кричала ее светлые волосы медового оттенка не меняли бы цвет до глубокого красного, а в больших голубых глазах не появлялся зеленый яд. Я отклонялась от нее так далеко, как только могла, чуть не падая на пол, а она кричала мне в лицо.
— Хорошо, — сказала я. Я бы подняла руки, чтобы успокоить ее, но сделай я это, сидеть мне тогда на заднице на полу в Кафе Карибу. — Хорошо, Лаура. Все в порядке. Никто не заставит тебя ничего делать.
Она немного успокоилась.
— Прости. Я просто… из-за нее я становлюсь такой сумасшедшей.
— Все нормально.
— Я не такая.
— Хорошо.
— Я не буду такой.
— Хорошо, Лаура.
Я с замиранием следила за тем, как ее волосы светлели и светлели до тех пор, пока не вернулись к исходному цвету, а глаза из сощуренных зеленых стали большими и голубыми.
— Я уже говорила это прежде. Я не думаю, что твои родители определяют то, кем ты будешь.
— Конечно же, нет.
Я пыталась осмотреться вокруг так, чтобы она не заметила. Неужели никто не обратил внимание на ее преображение?
— Я не хотела расстроить тебя.
— Это не твоя ошибка.
Она нервно собирала осколки стакана и складывала их в салфетку.
— Я… эта тема для меня довольно чувствительна.
Ладно, я не буду снова обсуждать этот вопрос. Красный, значит, не беспокоить.
— Ммм… еще раз спасибо тебе за помощь вчера вечером. Я не справилась бы без тебя.
Ее улыбка не вернулась.
— Да, я знаю.
Глава 32
— Я должна встретиться с этой женщиной! — задыхалась Джессика.
— Это было нереально, — заявила я, — Совсем, абсолютно невообразимо. Если честно, я даже боялась отвести от нее глаза. Затем она взяла себя в руки и снова стала милой и хорошей как шоколадный пирог.
— Ха. Проявилась ее ужасная волшебная
— Никакого зла, кроме того, что ее волосы и глаза поменяли цвет. О, и еще она съела больше четырех маффинов.
— Это зло.
— Я знаю! Она все такая же худая как палка.
Джессика вручила Джорджу темно-синий моток пряжи. Мы были в подвале, где она обустроила маленькую комнату со шторами (закрывающими трубы на стенах), матрасами, большим количеством одеял и более чем с шестьюдесятью подушками. Один угол комнаты был полностью занят охапками разноцветными цепочек, связанных воздушными петлями. Джордж умел вязать только такие. Но тот факт, что он вязал и не приносил вред, был облегчением.
Казалось, что он не возражал против присутствия Джессики, которая находилась в его комнате. Хотя мы были осторожны — она никогда не оставалась с ним наедине. Пока я регулярно его кормила, он даже не поворачивал нос в ее сторону. Таким образом, Джессика читала ему, приносила пряжу, пыталась соблазнить его на фруктовый коктейль (которым он пренебрегал), и считала его очаровательным. Он был чистым и самостоятельно принимал душ. Я позаимствовала для него у Марка и Эрика много одежды, но он все равно отказывался носить носки и трусы. Джордж забирал предложенную ему пряжу, снимал с нее бумажную обертку и начинал сматывать ее в клубок.
Я перестала пользоваться Ноксемой (Noxema — бренд, специализирующийся на средствах по уходу за кожей), так как навечно останусь молодой, но вампиры пачкали лица так же, как и все. Маленькие одноразовые влажные салфетки оказались находкой, и теперь я всегда держу их в огромных количествах в своей сумочке.
— Я думаю, мы должны следить за ней.
— Ты разве не поняла этого еще после того, как она применила свое таинственное адское оружие?
— Да, но теперь я поняла, что это действительно необходимо. Я считаю, что то, что она не хочет следовать своему предназначению, это замечательно…
— Но реально ли это? — спросила тихо Джессика.
— Именно так. Посмотри хотя бы на меня и Эрика. Я поклялась, что мы никогда не будем вместе, но…
— Но развратница в тебе с этим не согласилась, — закончила она.
— Это не то, что я хотела сказать.
— Конечно, — издевалась Джессика.
— Знаешь, ты можешь снова перестать со мной разговаривать.
— Если ты так хочешь…
Двумя часами позже, как раз когда я досмотрела фильм до того момента, когда Ретт понес сопротивляющуюся Скарлетт наверх, возле моего локтя зазвонил телефон. Ох, Кларк Гейбл! Обычно мне не нравились волосы на лице мужчины, но он был исключением из правил. Эти губы, эти глаза! А телефон продолжал звонить. Просто великолепно!
Я взяла трубку, мой взгляд был прикован к экрану.
— Алло?
— Добрый вечер, Ваше Величество. Я надеюсь, что вы не возражаете против того, что я позвонила вам, а не приехала лично, но мне столько всего нужно сделать, а времени очень мало.
— Кто это, черт возьми?
— Это Андреа, — ответила она взволнованно.
— Да, верно. Это была проверка, Андреа. И ты ее прошла.
— Спасибо, Ваше Величество. Я звоню, чтобы убедиться в том, что у вас есть все, что потребуется завтра ночью.