Бессмертная и незамужняя
Шрифт:
После того как я познакомила Джессику с Марком, они некоторое время петушились, но потом пришли к согласию, решив поделить меня между собой. Я в их споры не влезала. Поскольку кулаки в ход они не пускали, эти разборки меня мало интересовали.
Всякий раз, как я заводила дружбу с кем-то еще, Джессика воспринимала это как личную угрозу. Я пыталась ей объяснить, что не ко всем своим подругам отношусь одинаково, что она у меня самая любимая и таковой пребудет вовеки, но Джессика оставалась практически глуха к моим увещеваниям. Причем дорога эта имела лишь одностороннее движение:
Помимо прочего, следовало учитывать и то, что доктор Марк Спэнглер, несмотря на вновь обретенный смысл жизни (в числе составляющих и план возмездия истязателям детей), пока что пребывал в неуравновешенном состоянии, и я опасалась, как бы ему опять не вздумалось забраться на крышу из-за какого-нибудь неосторожного слова или действия.
Так что, занимаясь поисками новой работы, он жил у меня, что в полной мере устраивало нас обоих – ему требовалось пристанище, мне же хотелось, чтобы в доме постоянно кто-то находился.
До своей смерти я бы вряд ли так поступила. И не потому, что не видела в этом необходимости, а потому, что у меня просто не хватило бы смелости. В людях не так-то легко разобраться. Кто знает, что кроется у человека в сердце, какие мысли он прячет за своей улыбкой. Однако теперь вместе с неутолимой жаждой крови я обрела нечто вроде внутреннего радара, и потому знала наверняка, что Марку вполне можно доверять.
Честно говоря, мне никогда не нравилось жить одной – именно поэтому я и вызволила Жизель из приюта для бездомных животных. Порой, насмотревшись по телевизору ужастиков, я всю ночь не смыкала глаз, вздрагивая при каждом шорохе. Больше всего меня приводило в трепет кино про зомби – после просмотра фильма «Обитель зла» я целую неделю мучилась кошмарами. Теперь, когда я и сама стала одним из этих неуязвимых монстров, прошлые страхи кажутся смешными, но мне тем не менее все равно не хочется жить в одиночестве.
В общем, когда я объяснила Джессике про свой вампирский «радар», она, немного поворчав, успокоилась. А Марку в первый же день пребывания в моем доме я сказала:
– Должна признаться, я все же беспокоюсь зa тебя.
– За меня?.. А что такое? – Марк как раз намазывал маслом круассан. Фу!.. Как будто в нем самом мало жира. – Думаю, твоя голова и так забита проблемами, чтобы беспокоиться еще и за меня. – Округлив глаза и похлопав ресницами, он за один присест откусил сразу полкруассана.
– Да нет, на самом деле моя голова мало чем заполнена… что довольно-таки удивительно, – сказала я и, видя, что Марк уже открывает свой набитый рот, быстро добавила: – Только не сочти это за призыв к критическим комментариям. В общем, я побаиваюсь, как бы ты снова не очутился на какой-нибудь крыше… едва я от тебя отвернусь.
– Не дождешься, – уверенно заявил Марк, слегка меня при этом забрызгав.
Я смахнула с лица мокрые крошки.
– Точно?
– У
Некоторая абсурдность прозвучавших слов не могла не позабавить, и я рассмеялась. Марк, глядя на меня, тоже оскалил зубы и отправил в рот оставшуюся часть круассана.
Так или иначе, но мы трое неплохо ладили, хотя я, конечно же, была вынуждена в какой-то мере балансировать между Джессикой и Марком. И поскольку мне очень хотелось, чтобы эти двое невротиков были спокойны и счастливы, в одну прекрасную ночь я оказалась в смотровом кабинете Центральной городской клиники. И это вместо того, чтобы отправиться в «Нейман Маркус» на очередную «Сумасшедшую полуночную распродажу обуви»!
– Только ради вас, – сказала я Джессике и Марку, уступив их напору.
Оба они сошлись во мнении, что я представляю собой совершенно необычную разновидность вампиров, и чем больше будет известно о моих особенностях, тем лучше. Ну Джессику-то просто одолевало любопытство, Марку же хотелось выявить какую-то «базисную линию» (даже не представляю, что это такое), поэтому он обо всем договорился в клинике, нашел свободное помещение, и обследование началось.
– Только учтите, раздеваться я не намерена, – сразу же предупредила я.
– Да ладно, чего ты? Для меня это не будет таким уж большим потрясением.
– Для меня тоже, – сухо добавила Джессика. – Подумаешь, девица с бледной лягушачьей кожей и волосатыми ногами.
– Интересно, а что произойдет, если тебя остричь наголо? – задумчиво произнес Марк, сунув мне под язык градусник. – Волосы отрастут или ты останешься лысой навсегда? Сохранилась ли у них способность к росту? А может, они неким волшебным образом отрастут уже через день? – Он так пристально рассматривал мои волосы, что я отклонилась от него как можно дальше, едва не свалившись при этом со стола.
– Так, значит, этот Синклер хочет взять тебя под свое крыло? – подала голос Джессика, которая принялась разъезжать по комнате на стуле с колесиками. Приблизившись к одной стене, она отталкивалась ногами и катилась к противоположной. Марк, должно быть, уже давно привык к различным выходкам во время осмотров, но у меня эта езда вызывала некоторое раздражение. Джессика сняла с себя траур по поводу моей кончины и сегодня была одета в зеленые леггинсы, желтую футболку, оранжево-розовый плащ и зеленые туфли на плоской подошве. – Он, значит, намерен научить тебя ориентироваться в мире вампиров?
– О Боже! Этот Синклер просто бесподобен! – запричитал Марк. В отличие от Джессики он в своих драных джинсах и линялой футболке с надписью «Умри, Фред!» (довольно необычный и даже настораживающий лозунг для медика) представлял собой ходячее пугало. – Этот парень прямо-таки неотразим! – Марк глянул на шкалу градусника и, встряхнув его, снова пихнул мне в рот. – Кстати, до вашего прихода я все оборудование проверил на себе. Работает отлично.
– Напоминание о том, что работаешь именно ты, – язвительно заметила Джессика.