Бессмертная Легенда
Шрифт:
— Ты, кажется, забыла кто я?
Она с улыбкой произнесла:
— Забудешь тут, как же. Ты отмеченный Солнцем, капитан Тайон Теодор Лаграндж-Джонсон! Будущий Хозяин Восьми морей.
— Какое длинное имя, — хохотнул я.
Вспоминая этот момент нашей беседы, я наконец-то смог уснуть с улыбкой на устах.
Глава 10
— Дом! Милый дом! — радостно напевали матросы Лудестии из тех, кто первыми присоединился к нашей команде.
— Вроде бы несколько месяцев тут
— Вот моя жёнушка от счастья визжать будет. За эти несколько месяцев заработал больше, чем за половину жизни! — громко восторгался крупный черноволосый матрос Жак. — Хоть дом новый купим!
— А я старый подлатаю и дочку отдам в гимназию для девочек!
— А я думаю подкопить, а потом небольшое именьице за городом куплю!
Я слушал моряков, оперевшись на планширь, улыбался и смотрел на горизонт. Приятно, когда делаешь жизнь хороших людей лучше.
Я напряжённо уставился на старый капитанский компас, обтянутый красной кожей. Мне… точнее, Леону Джонсону подарил этот компас отец в день выпуска из Академии.
И я никогда с ним не расставался. Вплоть до самой смерти. Я рад, что Бари сохранил его. Правда, он валялся в одном из сундуков в капитанской каюте, заваленный новыми вещами.
Сзади послышались мягкие шаги. Причём одновременно с двух сторон.
Секунда… вторая… третья…
Я тяжело вздохнул:
— Ну и чего молчим?
С полуулыбкой я обернулся и увидел переглядывающихся Марси и Уллу-Урсулу. Она, как и можно было ожидать, сейчас была в своём «сменном» облике.
— Ты выглядишь напряжённым, Тайон, — произнесла полу-алти. — Ты не хочешь возвращаться в этот город?
— Хочу, — улыбнулся я. — Этот город очень важен для меня. Так было и так будет. Бун и Торвиль навсегда в моём сердце.
— Тогда что же тебя тревожит? — нахмурилась она.
Однако я не успел ответить:
— Это ведь из-за бабушки, да? — с грустью спросила Марси.
Урсула тут же посмотрела на неё, не понимая, о чём речь:
— Бабушки? Какой бабушки?
— Матери Леона Джонсона, — пояснил я вперёд Марси.
— Она ведь не верит, что Джекман Барбаросса предатель, — покачала головой моя «духовная» дочь.
— И… её мнение важно для тебя? — воздержавшись от резких высказываний, осторожно поинтересовалась Улла.
Я вновь улыбнулся. От переживаний этих милашек мои собственные переживания развеялись.
Я обнял обеих.
— Расслабьтесь, девушки, — легко сказал я. — Всё будет хорошо. А сейчас мне пора за штурвал. Готовьтесь, скоро войдём в бухту.
Оставив шокированных девушек за спиной, я взлетел на шканцы и отогнал от штурвала Берга.
— Команда! Курс в порт Торвиля! — громко скомандовал я.
И десятки голосов ответили мне громогласным гулом.
На пристани собралась уйма народу. Ну ещё бы! Не каждый день увидишь целую эскадру в своём порту — мы пришли сюда в сопровождении
А то, что эскадра дружественная, никто не сомневался, иначе стража уже объявила бы эвакуацию.
Но конечно же, не только эскадра поразила зевак.
Почти все взрослые жители города знали этот корабль. Гордились им! Считали символом города и острова! Ведь когда капитан Джонсон возвращался домой, частенько в городе устраивали стихийный праздник. А ведь он ещё и был щедр и всячески помогал своей малой Родине!
Вот только многие годы Лудестия не появлялась у берегов острова Бун, не заходила в порт города Торвиль.
И сейчас, я уверен, там, на пристани, звучат удивлённые голоса:
— Лудестия!
— Смотрите! Это в самом деле она!
— Не может быть!
А мы подходим всё ближе и ближе. Глубина позволит мне пришвартоваться вплотную к пристани! Как я ни раз делал! Сойти по трапу, не спуская шлюпок!
Даже моё любимое место свободно!
Вижу его без подзорной трубы. А там, на берегу, если кто-то глядит в трубу, наверное, уже разглядел наше «украшения».
Представляю эти шепотки:
— Капитан Барбаросса?
— Капитан висит на рее!
— Что происходит?!
Может быть, кто-то даже побежит докладывать стражникам или личным гвардейцам дель Ромбергов. Вот только сама губернатор стоит вместе с Лагранджем впереди толпы, невозмутимая и гордая.
— Бросить якорь! — скомандовал я.
И уже через несколько минут первым ступил на трап.
Я видел красивую, статную женщину в красном жакете, подчёркивающим большую грудь, и длинной юбке. Придерживая рукой шляпку, она смотрела на труп Бари. Мне показалось, Мэри Кэролайн едва сдерживается, чтобы не оскалиться от кровожадной радости.
Рядом с ней стоял немолодой мужчина с аккуратно зачёсанными к затылку седеющими волосами. На нём сюртук в бордовую клетку и атласный алый шарф — мой приёмный отец выбрал сегодня наряд очень похожий на тот, в каком был в день, когда мы познакомились. Он смотрел на меня с полуулыбкой. Мне кажется, он гордится мной. От так сильно оберегал меня от слухов о злодействах Бари, но ведь сам явно терпеть не мог этого гада.
А ещё его рука, та, что ближе к дель Ромберг, чуть напряжена. Это на случай, чтобы одёрнуть возлюбленную, если та не сдержится и начнёт торжествующе кричать?
На эту парочку я бросил лишь быстрый взгляд. Моё внимание привлекла фигура высокой пожилой женщины в широкополой шляпе. Как обычно в последнее время, плечи моей матушки — Терезы Джонсон, укрывала шаль. Мама стояла в третьем ряду зевак, но, когда я спускался по трапу, начала активно прорываться вперёд.
Вот она уже вырвалась из толпы. От встречающих нас дель Ромберг и Лагранджа её отделяли лишь стражники, которые бросились ей наперерез.
— Пропустить! — рявкнул я.
Дель Ромберг-старшая нахмурилась, а затем, проследив за моим взглядом, повернула голову.