Бессмертные карлики (др. изд.)
Шрифт:
Все это, конечно, могло бы пройти без больших затруднений и неприятностей для оборотов фирмы, так как доходы дона Хосе были очень велики. Но, к несчастью, случилось, что юный и неотразимый перуанец был вовлечен в биржевую игру богатыми и влиятельными друзьями. Красивый Мануэль, как и все смазливые юноши, был самоуверенным глупцом и благодарной жертвой для всяческих золотых обманов. Его долги росли, и он ничего не имел против того, чтобы получить одним ударом возможность освободиться от всех кредиторов. Ему удалось завоевать сочувствие
У старого юриста в глубине души был маленький уголок, где пряталась и порой глухо ворчала страсть к игре. С небольшим капиталом и кредитом отца Мануэль окунулся в бесплоднейшую и пошлейшую азартную биржевую игру. Но ростовщики оказались жестокими к нему. Они заманили его маленькими выигрышами, которые постепенно превратились в огромные проигрыши. Красивый Мануэль был обчищен до нитки. Его любовницы охладели к нему, его портные выражали нетерпение, а его банк беспрестанно требовал все новых взносов. Дон Хосе платил и платил, сперва из своих собственных средств, а затем, когда они пришли к концу, из чужих. Он слепо доверял своему красивому сыну, ловко составленные телеграммы которого изобиловали блистательными перспективами на будущее. Наконец, в один прекрасный день, на Мануэля обрушился решающий удар… Его отъезд из Парижа весьма походил на бегство. Он оплатил свое возвращение целым рядом векселей на имя отца и проехал прямо в Перу, где вот уже полгода упражнял свои чарующие качества в клубах и дансингах.
Теперь отец и сын, за спущенными гардинами, развалясь каждый на своем кресле, обсуждали положение.
— Тебе вовсе не надо жениться на ней, — говорил дон Хосе своим благозвучным голосом, проливающим всегда утешающий бальзам на скорби вдов и сирот, тосковавших в его приемной. — Но Сен-Клэр был моим другом. Моя, гм, гм, — совесть была бы несколько спокойнее, если бы малютка вошла в нашу семью.
Приторно-красивое лицо юного Мануэля выразило слабые признаки удивления.
— Честное слово, я еще не знаю, хочет ли она меня, — сказал он медленно, с принужденным смехом.
— Пустяки, — сказал вдруг жестоко отец, — это для нее единственный случай. Для бедной девушки…
Молодой человек, казалось, вернул снова свое прекрасное расположение духа.
— Да, да, это правда, — шумно засмеялся он, — у нее, конечно, нет ни гроша.
Старый джентльмен посмотрел на сына с серьезным упреком.
— Профессор Сен-Клэр был необыкновенно даровитым человеком, проговорил он наставительно. — Но немного непрактичным и неосторожным.
— Ну да, он ведь доверил тебе все свои деньги, когда уехал.
Дон Хосе опасливо осмотрелся кругом себя.
— Лучше не говорить так громко… Его завещание исчезло, а свидетели погибли.
— Не ты ли устроил это дело?
— Упаси боже, нет! Что ты болтаешь, Мануэль! Но они нам больше не помешают. Часть состояния Сен-Клэра была вложена в наше собственное дело, это было счастием, не то нам пришлось бы плохо, Мануэль!
—
— Нет, — ответил спокойно дон Хосе. — Не больше, чем это предписывает мне старая дружба с Сен-Клэром. Если ты женишься на ней, то все дело будет гораздо легче. Ты пожертвуешь собою, но зато…
Мануэль подскочил в глубоком кресле.
— Ты слишком мало ее знаешь, — сказал он с раздражением. — Она самая странная девушка, какую я когда-либо встречал. Я охотно пожертвую жизнью, чтобы получить ее. Но я не думаю, чтобы она согласилась выйти за меня замуж даже под угрозою попасть в самые безжалостные тиски бедности.
Дон Хосе с удивлением посмотрел на сына.
— Что ты говоришь, Мануэль? Она, наверное, спятила.
— Наоборот. Она слишком умна. Я уж чувствую, что она видит меня насквозь. Я даже не удивлюсь, если она подозревает кое-что…
— Невозможно. Сен-Клэр взял с собою дубликат завещания.
— А если теперь вдруг найдут его тело?
Самоуверенная улыбка сморщила губы дона Хосе.
— Ты, значит, мало знаешь девственные леса Амазонки и утесы Кордильер, мой мальчик. Там пожирается все. Даже природа в этой местности обладает аппетитом.
— Но его спутники?
— Трое из них умерли прежде, чем Сен-Клэр достигнул границы Перу, а после этого никто ничего не слыхал о нем. Это было больше года тому назад.
— Не находишь ли ты, что мы поступаем не очень правильно с молодою девицею?
Дон Хосе зорко взглянул на сына.
— Это ты довел меня до этого, — сказал он холодно. — Ты должен помнить, что твои безумные спекуляции заставили меня искать необходимый выход. Состояние Сен-Клэра спасло нас от разорения и скандала. И если маленькая Инеса так высоко задирает нос, что отказывается от такого мужа, как ты, то она не заслуживает участия. К тому же у нее есть еще чековая книжка на тысячу фунтов, лежащих в Лондонском Банке.
— Это выудить ты не мог? — спросил сын.
— Тебе нечего смеяться надо мною, Мануэль. Но я не желаю по твоей милости унизиться до открытого грабежа.
— А вилла?
Старый юрист нахмурил брови. Его глава загорелись злобно, словно угли.
— Она будет продана, — сказал он отрывисто.
— А почему?
— Потому, что мои книги показывают, что Раймон Сен-Клэр должен мне слишком много денег, и я не могу покрыть его долг иначе, как продажею бунгало.
Мануэль расхохотался, как безумный.
— Ты — сущий черт!
— Я — то, чем мне пришлось стать из-за тебя.
Дон Хосе, по-видимому, хотел разъяснить эту замечательную точку зрения, когда позвонил телефон.
Отец и сын испуганно посмотрели друг на друга. Телефон — инструмент своеобразный. Он обладает иногда способностью потрясать неспокойную совесть. После короткой паузы дон Хосе схватил трубку. Его рука дрожала.
Через несколько минут он повесил трубку на место.