Бессмертные сердца. Часть 1. Путь к сердцу

Шустров Илья

– Доброе утро, Анатолий Олегович!

– Добрейшее, Нина Сергеевна!– Кашпирцев нацепил себе на губы улыбку.– Вы уже знакомы с нашим новым учителем химии?

– Нет,– девушка перевела взгляд на меня.

– Юрий Николаевич Боголовский,– я поднял руку в знак приветствия.

– Нина Сергеевна Стольцева!– она рассмеялась и кивнула в сторону школы.– Мне бежать надо. А то мои оболтусы ещё сейчас пол школы разнесут. Ещё увидимся!

– До свидания, Нина Сергеевна!– Кашпирцев наклонился ко мне и прошептал:

– Это

наш лучик света, информатичка. Чудная девушка. Наивная до ужаса. Всё опасаюсь, что в один ужасный день она придёт в школу такой же как и все остальные.

– Какой же такой?– поинтересовался я.

– Уставшей и безразличной.

Мы вышли за территорию гимназии. Перейдя на другую сторону дороги, чтобы не курить у учебного заведения, мы достали свои папиросы. У Кашпирцева, с усмешкой взглянувшего на «Хитмен», оказались армянские «Ахполин». Он с удовольствием затянулся и вдруг, прищурившись, громко сказал:

– Мне казалось, уроки начались ещё пятьдесят минут назад, я не прав?– я понял, что Анатолий Олегович обращается к худенькому мальчику, направлявшемуся к школе. Услышав голос Кашпирцева, он оглянулся и быстро пошёл в нашу сторону.

– Доброе утро, Анатолий Олегович,– его бесстрастное лицо, больше походило на маску, или физиономию фарфоровой куклы.

– Доброе утро, Кирилл. Ты уже знаком с новым учителем химии?

– Нет,– мальчик едва шевелил губами.– Насколько я помню, его назначили только сегодня.

– Ты прав. Но Юрий Николаевич преподавал в малом корпусе уже несколько лет.

– К сожалению, познакомиться до этого нам не удалось,– парнишка повернулся ко мне и протянул бледную руку.– Кирилл Поченюк, девятый «А».

– Юрий Николаевич,– я пожал холодную руку Кирилла.

– Так почему ты пропустил первый урок?– Кашпирцев строго смотрел на Поченюка, при этом сохраняя на лице ухмылку.

– Был у врача,– Кирилл достал из кармана аккуратный лист бумаги.– Держите, Анатолий Олегович.

Кашпирцев ознакомился с содержанием листка и кивнул:

– Ладно, иди на учёбу,– когда Кирилл скрылся за дверями школы, мой собеседник указал на него пальцем.– Кирилл один из лучших учеников моего класса. Возможно лучший. И самый прилежный.

Я кивнул и сделал ещё одну затяжку. Когда мы с Кашпирцевым уже закончили перекур и шагали к дверям школы, позади нас вдруг раздались громкие ругательства. Обернувшись, я немного ошалел от увиденного, в то время как Анатолий Олегович широко улыбнулся и распахнул руки в объятиях.

– Тарас, друг мой дорогой! Совсем как в старые-добрые!– биолог обращался к среднего роста юноше в узких брюках и дорогой куртке, в карманы которой он засунул руки. На лице, грубом и некрасивом, обрамлённом тёмными блестящими волосами, собранными в хвост, застыло выражение крайней злобы. Парень стоял над рассыпавшейся

по плитке пачкой сигарет и, по всей видимости, раздумывал, собирать их, или же нет. На реплику Кашпирцева он резко развернулся и, как ни в чём не бывало направился в нашу сторону.

– Здрасте,– проходя мимо, он кинул на меня один мимолётный взгляд, в то время как на Анатолия Олеговича не посмотрел вовсе. Однако Кашпирцев схватил его за руку и придержал.

– Три вопроса,– улыбка не сползала с лица биолога ни на секунду.– Почему не был на первом уроке, почему не поздоровался и почему куришь, если тебе ещё восемнадцати нет?

– А вам какое дело?– нагло ответил парень, выдернув руку из хватки Кашпирцева.

– Вот это вот ничтожество,– заговорил Анатолий Олегович, как только наглый старшеклассник отошёл достаточно далеко,– гроза всей школы.

– Этот хиляк?– удивился я.

– Он обезоруживает своей наглостью. Присматриваться к нему не стоит, не понравится. Я так вам скажу, после первого урока с ним, я поклялся, что в журнале напротив строчки «Тарас Грибась» никогда не будет стоять пятёрка по биологии.

– Погодите, он ведь из старших классов?

– Именно так.

– То есть мне придётся с ним столкнуться…

– Сегодня на седьмом и восьмом уроках. Всё правильно.

Я вздохнул и протёр глаза рукой. Не нравилось мне это всё. Кашпирцев не нравился, Грибась тем более, Майоров этот тоже приятных эмоций не вызывал. Но приходилось мириться. Цикл обязывал. В течение дня мы с Анатолием Олеговичем выходили на перекур ещё дважды.

Возвращаясь из ближайшего кафе к концу своих окон в расписании, я увидел его знакомую фигуру напротив гимназии. Он ещё не закурил, зато успел заметить меня.

– Юрий Николаевич!– эта радостная улыбка продолжала казаться мне натянутой.– Как вам десятый класс?

Третий и четвёртый уроки познакомили меня с десятым «Г» классом. Именно там я и увидел того одноглазого мальчика. Он сидел за партой один, опустив голову. Его даже спрашивать ни о чём не хотелось после того, как при перекличке он прохрипел «я…» в ответ на «Станислава Грачёва». Мы с Кашпирцевым закурили.

– В целом порадовали. Только вот…

– Дайте угадаю, вас Грачёв смутил?– я увидел в ухмылке биолога искреннее удовольствие. Было совсем непонятно, что его вызвало.

– В целом, да.

– Не обращайте на это ничтожество ни малейшего внимания. Он просто получил по заслугам.

– За что же?– поинтересовался я.

– В другой раз как-нибудь расскажу,– отмахнулся Кашпирцев.– Там долгая история и… а ты не обнаглел, друг мой?

Эта фраза была обращена к Тарасу Грибасю, который вразвалочку шагал к гимназии, докуривая какую-то дешёвую сигарету. Услышав Анатолия Олеговича, он нехотя повернулся и хохотнул: