Бессмертные тоже плачут
Шрифт:
Рита ходила по церкви, ногтями царапая каменные стены. Скрежещущий звук разлетался по всему помещению, и казалось, будто это стоны мертвецов.
Однако, был некто, кого совершенно не пугали мертвецы. Старый выпивоха, некогда бывший зек. Он решил переночевать в церкви, собираясь с утра отправиться дальше по своим делам, в поисках новой жизни.
Только не суждено ему было пережить эту ночь.
Рита, страдающая от дикого голода – она уже пыталась проникнуть в одну из ночей в больницу, но там в это время шла операция и всю кровь отвезли в операционную,
Старик сидел возле организованного на полу костерочка и что-то жарил на нем. Приглядевшись, Рита поняла, что это тот самый недавний хвостатый грызун, которого она отпустила, не поужинав.
Зато сейчас ужин пришел прямо ей в руки.
Девушка вся собралась. Голод просто затуманивал разум. Она даже не до конца осознавала, что собирается сделать на самом деле. И вот сделала еще шаг.
Ботинок ступил на разбитое стекло. Раздался скрежет по камню. Зек дернулся, оглянулся. Заметил девчонку.
Ему показалось, что она напугана. Он оскалился, демонстрируя гнилые зубы.
– Не бойся, деточка, не кусаюсь, - прокряхтел он. – Садись к костру. Погрейся.
Она продолжала стоять на последней ступеньке, нервно перебирая пальцами бусины браслета. Живот урчал от голода. Сосущее чувство никак не хотело отступать.
– Глухая что ли? – поинтересовался зек.
– Нет, - тихо ответила Рита.
Она сошла со ступеньки на пол и подошла ближе. Девушка все еще пыталась бороться сама с собой, но в голове все помутилось, так хотелось есть.
– Откуда здесь? Из дома удрала? – снова попытался завязать разговор старик.
Рита наконец-то переборола свой страх и села рядом, с удивлением понимая, что перед ней никакой не старик, а вполне молодой мужчина. Не старше сорока лет. Просто густые спутанные отросшие волосы и борода делали его в темноте намного старше.
– Да. Сбежала, - ответила она, не зная, зачем продолжает разговор. Ей просто нужно было накинуться на него, и выпить кровь. А она по какой-то причине решила поговорить. Может, надеялась, что голод отступит, как вода в отлив.
В школе им рассказывали, что, если когда-нибудь они окажутся на берегу моря или океана, а вода резко отступил назад – быть беде. Обычно люди в такие моменты бегут собирать ракушки или рачков, но стоит как можно быстрее покидать пляж, потому что идет по истине большая волна. Волна, которая унесет жизни этих глупцов вместе с ракушками и рачками.
И вот сейчас Рита поняла, что ее вдруг резко притупившийся голод, оказался никаким не отливом, а самым настоящим цунами.
– Не хочешь пошалить, согреться? – усмехнулся зек, но улыбка быстро превратилась в гримасу ужаса.
Рита прыгнула на него, придавила руками плечи к земле и впилась в шею. Вкусная кровь потекла ей в горло, наконец-то давая то ощущение тепла и спокойствия, истинного наслаждения, какого она еще никогда не испытывала.
Именно в этот момент Шарова поняла,
4
– Я поискал упоминания о похожих убийствах в других городах. И нашел только два, - Антон Шмелев положил на стол к Кравцовой два листочка. – Оба висяка. Первое, больше полугода назад в Куйбышеве, наши даже заморачиваться не стали. Там погиб какой-то бомж в старой церкви. Нашли его только через несколько дней. Но признаки те же самые. Второе убийство было в Калинине, три месяца назад. И вот теперь сразу два.
Василиса Игнатьевна быстро пробежала глазами записи. Но ничего нового из них так и не узнала, кроме того, что маньяк начинал свой путь из Куйбышева. К тому же смерть бомжа могла быть совершенно иной, а следаки что-нибудь напутать.
– Спасибо, Антон, - кивнула девушка, делая пометки в своей блокноте.
Она уже собиралась пройти и подышать воздухом, чтобы подумать. Сделать несколько кружочков вокруг здания, даже все листы сложила аккуратной стопочкой на столе и поднялась со стула.
Вот только дверь открылась, впуская одного из тех людей, кого Кравцова была совершенно не рада видеть.
– Кравцова, тобой тут интересуются, - с ехидцей произнес Лев Игоревич. Его лысеющая макушка блеснула в свете белых офисных ламп.
Девушка удивленно приподняла брови.
– Да? И кто же?
– Ну, предположим, что я, - в кабинет вошел статный достаточно молодой мужчина. Бледная кожа, темные волосы, идеальные зубы и затемненные очки, скрывающие глаза. Одет он был в строгий достаточно дорогой костюм, это сразу бросалось в глаза, и длинное черное пальто. – Дмитрий Павлович Огнев. Вы расследуете убийства Ленинградского вампира?
Голос у него тоже был какой-то странный. Почти безэмоциональный, холодный, но при этом каждое слово отдавалось где-то в глубине грудной клетки.
Вася боялась, что ее дело передадут в другой отдел или вообще в вышестоящие органы, поэтому сразу увидела в Огневе своего противника. И Головин стоял, усмехаясь, будто радовался, что наконец-то кто-то еще признает профнепригодность Кравцовой.
– Старший следователь Василиса Игнатьевна Кравцова, - она подошла к мужчине и протянула ему руку для рукопожатия. – И я попрошу вас предъявить документы. Из какого вы ведомства? Что хотите узнать? Журналистам мы интервью не даем.
Дмитрий осклабился.
– Разве я похож на журналиста?
На журналиста он был похож меньше всего. Вася даже не могла предположить, кем может быть этот мужчина. Для опера слишком дорогой костюм, а будь он начальником отдела – зачем пришел сам, а не попросил кого-то.
– Обычная предосторожность, - выкрутилась девушка, не придумав ничего лучше.
Лев Игоревич, посмеиваясь, пошел к двери.
– Ты мне потом расскажи все, Кравцова. Можешь сразу написать заявление по собственному, чтобы не позориться увольнением.