Бессмертные
Шрифт:
— Добрый день. Меня зовут Мэльдор Мортимер, я буду представлять ваши интересы в суде, если мы, конечно, найдем общий язык. Да вы присядьте, разговор, полагаю, будет долгим. Извините за проскальзывающий в речи официоз. Печать профессии.
— День добрый. — Белокурая Бестия присел на край койки, с любопытством наблюдая, как гость непринужденно оседлывает стул задом наперед — лицом к спинке. — А вы адвокат?
Мэльдор удивленно приподнял бровь.
— Вы сомневаетесь? Хотите взглянуть на мой диплом? Или на мою статистическую книжечку?
— Да нет… Просто удивлен.
— Нет. Я сам.
— Сам? Вы любите безнадежные дела?
— Я? Мм… Уважаю. Но ваше дело, молодой человек, не кажется мне безнадежным. Трудно, да. Но возможно. А я люблю трудные дела.
— Но я не смогу вам заплатить.
— Поставьте бутылку, когда выйдете отсюда.
Так почему же вы… — Белокурая Бестия не привык на слово доверять кому бы то ни было, и потому насторожился. — Почему вы ставите на меня? В чем причина? Вы же рискуете.
— Да, рискую, — с улыбкой признал Мэльдор. — Скажу вам прямо, молодой человек, никто не гарантирует, что в случае моего проигрыша мы с вами не отправимся на Звездные каторги вместе. Только вы — года на три-пять, то есть на максимальный срок, а я — на недельку.
— Всего на три-пять лет?
— А вы не смотрите на этот срок так легкомысленно. Это и есть высшая мера наказания. На Звездных никто еще не выживал больше двух лет… Но я не собираюсь вас пугать. Надеюсь, мы с вами оба туда не попадем.
— И все же почему?
— Почему я взялся за ваше дело? Точно хотите знать? — Мэльдор дотянулся до своего дипломата, который, присев на стул, поставил рядом, и открыл его. — Знаете, несколько десятков лет назад у меня погиб очень близкий человек. Я пообещал себе, что в память о нем обязательно выручу кого-нибудь. Разумеется, просто так. И могу вам сказать, молодой человек, давненько я не брался за дело с таким удовольствием. — Он вынул из дипломата кожаную папку, вынул чистый лист. — Понимаете ли, прежде чем вызваться, я, конечно, ознакомился с делом. И обнаружил там одни голословные обвинения. А спасать от каторги невиновного — разве это не высший долг любого адвоката?
Бестия хмыкнул. Этот человек, в какой-то миг показавшийся чересчур самоуверенным, ему нравился. С ним хотелось иметь дело.
— Что это за человек, который погиб?
— Мой сын. Ну знаете, жизнь за жизнь.
— Благородно, — прокомментировал он.
— Не только. Кроме того, если я выиграю это дело, оно украсит мой послужной список. Мою статистическую книжечку. А в выигрыше я почему-то уверен. Итак, вы согласны?
— Ну… Почему бы и нет. Давайте, попробуем.
— Отлично, — кивнул Мэльдор. — Пару слов о себе. Как я уже говорил, я Мортимер, то есть принадлежу к клану Мортимеров, о чем вы, собственно, могли догадаться по моей внешности, поскольку я беловолос, а белобрысость — один из наших родовых признаков. Пятьдесят шесть лет назад я закончил стажировку в суде, кстати, здесь же, в Биали. Закончил с отличными рекомендациями. С тех пор практикую. Если хотите задавать вопросы, не стесняйтесь. Давайте договоримся, вопросы задаем друг другу по мере необходимости и отвечаем только правду. Или не отвечаем ничего.
— Ага. — Бестия едва слышно фыркнул. — У меня один вопрос. Можно?
— Я же сказал — да. Любой.
— Сколько у вас проигрышей? Приблизительно? Мэльдор поднял на него спокойный взгляд.
— Ни одного.
— Ни одного? — Молодой парень открыл рот, но, опомнившись, немедленно закрыл его. — Такое бывает?
— Редчайший случай в юридической практике. Я не проигрываю процессы. Не верите? Статистическая книжечка при мне. Показать?
— Да нет, я верю, верю…
— Я вас успокоил?
— Вполне.
— Тогда перейдем к делу. Сперва анкета. Назовите мне ваше настоящее имя.
— Я его не знаю.
— Совсем? — Мэльдор на миг поднял взгляд от чистого листа. — Вас так и называли — Белокурая Бестия?
— Ага. То так, то на древне-каомском.
— Маэлло-Айн? Вы знаете древне-каомский?
— Я? Нет. Один наш гроссмейстер знал, именно он так меня и называл. Вы, оказывается, разбираетесь в этом языке. Причем здорово разбираетесь.
— Да. — Мэльдор погрустнел. Что-то чиркнул на листочке.
— Что-то не так?
— Да нет. Просто так звали моего сына. Который погиб.
— Маэлло-Айн?
— Мэлокайн. Современная транскрипция. Современного каомского не существует, а транскрипция есть. Ну, пожалуй, оставим в покое мое прошлое. Расскажите-ка мне о себе. Как вы попали в Орден Серых Братьев?
— Не помню.
— Так… Кстати, почему Орден назывался «Серым», вы не знаете?
— Ну… — Белокурая Бестия наморщил лоб. — Во главе его стояли пятеро гроссмейстеров, которые провозгласили себя серыми магами. Кажется, они имели в виду, что обладают какой-то магией, которая не белая и не черная, а нечто среднее. Которая обладает достоинствами и той и другой магии и добавляет что-то свое.
— Но это же абсурд. Серой магии не существует.
— Я не знаю. Я не маг. Говорили.
— Понятно. Потому Орден так и назывался?
— Да. Туда сперва собирали всех, кто, по мнению гроссмейстеров, мог оказаться серым магом, изучали эту магию и еще что-то… Ну а потом началась борьба за власть. Всеми способами, включая терроризм. Меня же в терроризме обвиняют?
Мэльдор отмахнулся.
— Не надо заранее нервничать. Нельзя обвинять человека в том, в чем он не участвовал. Доказательств вашего участия в нападении на Технаро нет.
— Естественно. Меня там не было.
— А в других нападениях вы участвовали?
— Нет. Только отбивался от антитеррористических подразделений Асгердана. Немного за Орден и много за себя и своих людей.
— Да, я знаю. Этот момент из всех улик — самый уязвимый. Но не будем падать духом. Чисто по-человечески я вас прекрасно понимаю. Кстати, не волнуйтесь за своих людей. Сейчас их не будут искать. И если обвинитель не добудет каких-нибудь доказательств вины конкретных людей из той сотни, что была с вами, их вообще не станут искать.