Бессмертные

Корда Майкл

Бобби стоял у двери, чтобы она не могла убежать, а Гринсон медленно кружил по комнате, приближаясь к ней. Мэрилин схватила с пола телефон на длинном шнуре, которого хватало, чтобы переносить аппарат из комнаты в комнату. Мужчины чуть попятились назад, и она подумала, что они, должно быть, независимо друг от друга решили, будто она собирается отбиваться от них телефонным аппаратом.

Мэрилин зловеще улыбнулась, как бы призывая мужчин попытаться схватить ее, ко они, очевидно, не были готовы к столь решительным действиям.

— Оставьте меня в покое, — вымолвила она глухо и бесстрастно и сама удивилась своему голосу.

Гринсон

посмотрел на Бобби, тот бросил на него ответный взгляд и кивнул.

— Не думала я, что ты такой, — тихо сказала она Бобби.

Мэрилин прошла в дальний конец комнаты и поднялась на две ступеньки покрытой дорожкой лестницы, которая вела в спальню; телефонный шнур змейкой тянулся за ней.

Теперь она была почти в безопасности. Она была уверена, что у Гринсона не хватит смелости взломать дверь в спальню, и Бобби тоже вряд ли на это решится. Она держала телефонный аппарат высоко перед собой, словно изгоняла дьявола.

— Не… подходите… ко… мне, — выговаривала Мэрилин очень медленно и четко, словно каждое слово отдавалось в ее теле жгучей болью.

Мужчины не двигались. Гринсон стоял, будто его пригвоздили к месту, безжизненно опустив руку со шприцем. Бобби немигающим взглядом смотрел на нее из другого конца комнаты.

Мэрилин понимала, что спальня для нее — это ловушка, но ей невыносимо было видеть этих мужчин. Она собрала в кулак всю свою выдержку, чтобы не расплакаться, чтобы они не видели, как у нее дрожат руки. Она так крепко сжимала телефон, что костяшки пальцев побелели. Она хотела только одного — укрыться за дверью своей спальни.

— Вы позвоните мне? — с тревогой в голосе спросил Гринсон. — Вы придете ко мне завтра?

Мэрилин не ответила. Она не хотела разговаривать с ним, не хотела думать о завтрашнем дне. Ее заботило только, удастся ли ей пережить этот день.

С телефоном в руках она проскользнула в спальню и, прежде чем закрыть дверь, остановилась и посмотрела в глаза Бобби.

— А теперь, пожалуйста, уходите, — сказала она. — Оба.

Бобби стоял бледный, не отрывая от нее глаз, пытаясь определить, это было ясно, правильно ли он поступил и чем это может грозить.

— Ты ведь будешь умницей? — спросил он.

Мэрилин опять промолчала. Его это больше не касается. Она ужасно устала, но спать не хотела.

— Кто-то заплатит за все это, — сказала она, сама не зная почему.

Мэрилин повернулась и заперла за собой дверь спальни. Она даже не слышала, как хлопнула входная дверь, не слышала, как они уехали. Она осталась одна.

Раздевшись, она бросила одежду на стул и поставила на сбрасыватель проигрывателя пластинку с песней Фрэнка “Блюз в ночи”, а сверху положила еще пять пластинок с его песнями. Абсолютно нагая, Мэрилин лежала на кровати; в открытое окно врывался легкий ветерок и обдувал ее тело. Несколько мгновений она наслаждалась окутавшей дом тишиной, которую нарушало только монотонное жужжание насекомых в кронах эвкалиптов за окном и сухой шелест листьев — она всегда скучала по этим звукам, когда надолго уезжала из Лос-Анджелеса. Пластинка опустилась на диск проигрывателя, и комнату заполнил мелодичный, печальный голос Фрэнка — самый красивый и чувственный голос, какой она когда-либо слышала. Мэрилин тихо подпевала.

“Блюз в ночи, — думала она, — это песня о моей жизни”.

Нужно выпить несколько таблеток снотворного и попытаться уснуть,

решила она. Потом стала звонить по телефону. До ночи еще далеко, а она так одинока. Ей просто необходима чья-нибудь поддержка.

Она теперь не знала номер прямого телефона Джека, но помнила телефон Белого дома.

Крепко сжимая трубку, она слушала и слушала раздающиеся в ней гудки в надежде, что кто-нибудь все же ответит…

Эпилог «Молитва в память о Норме Джин»

Два агента службы безопасности встретили меня на аэродроме, и мы сразу поехали в дом Мэрилин в Брентвуде. Не знаю, зачем я попросил их об этом. Мне там нечего было делать. Но я чувствовал, что должен сначала побывать в доме Мэрилин, а потом уже начинать действовать.

Военный самолет доставил меня в Лос-Анджелес быстро, хотя лететь было очень неудобно. Всю дорогу меня не покидали мысли о том, что в ее смерти есть и доля моей вины. Я понимал, что по приезде мне следует сразу же отправиться в свой офис и оттуда по телефону заняться обработкой средств массовой информации, сделать все, чтобы фамилия Кеннеди не упоминалась в связи со смертью Мэрилин, но это было выше моих сил. Сначала я должен был хоть на мгновение побывать там, где еще совсем недавно жила Мэрилин.

Маленький домик все еще был окружен полицейскими. Агенты показали свои удостоверения, и нас пропустили, хотя на лицах полицейских читалось явное недовольство.

Возле дома на газоне лежал большой игрушечный тигр.

— Что это? — поинтересовался я у одного из агентов сыскной полиции Лос-Анджелеса, которые стояли возле дома в надежде, что их фотография попадет на страницы “Лос-Анджелес таймс”.

— Игрушка, — пожимая плечами, ответил полицейский. — Совсем новая. В коридоре дома их целая гора. Как будто сейчас Рождество.

— Интересно, что бы это значило, — сказал я. Мэрилин не коллекционировала игрушечных животных.

— Ума не приложу. А вы из Вашингтона? — спросил он. — Ваша фамилия Леман?

Я кивнул.

— Макреди, — представился полицейский. — Мне поручено сопровождать вас, оказать почетный прием.

Мы обменялись рукопожатием, и Макреди, крупный мужчина в мятом полосатом костюме из легкой ткани, повел меня в дом. В комнатах было темно и тихо.

— Недавно приезжал ее муж, — сообщил он. — Несчастный мужик.

Я бросил на него удивленный взгляд.

— Артур Миллер? Приезжал сюда?

— Нет-нет. Самый первый муж, Джим Доуэрти. Он служит сержантом в полиции Лос-Анджелеса. Хороший парень. Я позвонил ему сразу же, как только узнал о случившемся, и сообщил, что она умерла от чрезмерной дозы наркотиков. “Бедная Норма Джин, — сказал он. — Ей никогда не везло”. Наверное, он прав. — Макреди открыл дверь в спальню. — Вот здесь она и умерла.

При виде маленькой унылой спаленки я чуть не разрыдался. Незастеленная кровать Мэрилин казалась почти голой. На ней лежали обычный полосатый матрас, две спутанные простыни, одеяло и измазанная косметикой подушка — ни кружевных накидок, ни нарядных покрывал. Такие кровати стоят в дешевых мотелях, в номерах, которые снимают на час. Мебели в спальне было мало, и, казалось, она тоже завезена из мотеля — дешевая тумбочка, пара стульев, заваленных старыми журналами и одеждой, телефон на длинном шнуре, который змейкой тянулся от самой двери.