Бессмертный принц
Шрифт:
— Я объявляю Магнара Элиосона из Клана Войны своим женихом. Мое сердце принадлежит ему. Моя жизнь принадлежит ему. Мы станем одним целым. — В ее глазах плясало возбуждение, и на мгновение мне показалось, что в них сверкнула молния, сила ее народа пробудилась под ее кожей.
— Магнар из Клана Войны, предъявляешь ли ты права на эту женщину? — спросил мой отец.
Прошла долгая пауза молчания, прежде чем я выдавил обещание изо рта, мой язык боролся со мной, бунтовал до последнего момента, не желая подчиняться словам. — Я объявляю Валентину Торбрук из Клана Бури своей невестой. Мы станем
Если кто-то и заметил, что я не отдал ей свое сердце и жизнь, то они не стали говорить об этом. Губы Валентины растянулись в широкой улыбке, и тяжесть силы богини придвинулась ближе к нам. Я чувствовал, как воля Идун обвивается вокруг нас, как веревка, соединяющая наши души.
Под ладонью Валентины на моей коже расцвела боль, и я резко втянул воздух. Валентина тоже ахнула, когда руны начали появляться на коже над ее сердцем, отмечая ее, отмечая нас.
Сила, наконец, иссякла, и я убрал руку, взглянув на свою кожу. Валентина тоже отстранилась и посмотрела на новую отметину, выведенную под моим сердцем. Руны говорили о любви и моей связи с незнакомкой, стоящей напротив меня, привязывая меня к ней физическим, непоколебимым образом, гарантируя, что никто не сможет усомниться в том, кто моя судьба. Это был знак, который носили все обрученные истребители, тот, который будет завершен после нашей свадьбы, и тот, на который я никогда не хотел претендовать, не выбрав для себя самостоятельно.
Меня охватило желание выжечь это клеймо, глаза метнулись к костру и пылающему пламени в его центре. Я сжал челюсти, заставляя себя отвести от него взгляд.
— Готово! — объявил мой отец. — Да начнется пир!
Люди, окружавшие нас, разразились одобрительными возгласами, они бросились вперед, хлопая меня по спине и выкрикивая поздравления. Я заставил себя улыбнуться, отчего у меня заболела челюсть, и позволил им увести меня от моей будущей невесты так незаметно, как только мог, позволив им подвести меня поближе к элю, чтобы я мог утопить свои эмоции в опьянении. Это казалось очевидным поступком.
Я надеялся, что Идун понимает тяжесть жертвы, которую я только что принес ей. И я надеялся, что она намерена сдержать свое слово. Потому что ее обещание было единственным, что поддерживало меня в тот момент, и если она не выполнит свою часть нашей сделки, то и я могу просто нарушить свою клятву богу.
Я
оставалась в своей комнате весь день, откланявшись, как только Майлз привез меня обратно в замок. По дороге он вернулся к своему приятному тону, но я не успела сказать ему и слова, как поняла, что он не собирается больше рассказывать мне о метке или о том, что произойдет после церемонии выбора. Мне не нравилось, как они с Уорреном продолжали обмениваться взглядами, шепча слова, которые я не могла разобрать. Это было плохо. Действительно чертовски плохо.
Я прижала колени к груди, думая о Кошмаре, который теперь был спрятан под подушкой позади меня. Если бы Майлз нашел его, был бы он так снисходителен ко мне? Если бы он предположил, что я планировала убить его этим клинком, была бы я сейчас во власти
Борясь с собой, я потянулась к Кошмару и обхватила рукоять. Мне было интересно, сможет ли он направить меня в каком-то определенном направлении. Как ни безумно это было, но в глубине души я чувствовала, что могу доверять суждениям клинка.
Имей веру, Дитя Луны.
— Веру во что? — Прошептала я, чувствуя себя глупо в тот момент, когда открыто ответила на этот вопрос.
Доверяй своему сердцу.
Я предположила, что это был лучший ответ, который я могла получить, и вздохнула, принимая решение.
Я снова спрятала Кошмар и стала ждать, когда Эрик придет в мою комнату, как он обычно делал, но часы шли, а он так и не пришел. Когда наступил вечер, я решила сама разыскать его и обратиться к нему с просьбой, которой, как я надеялась, будет достаточно, чтобы защитить папу.
Выбравшись в коридор, я поспешила по нему в поисках красной двери в его комнату. Вскоре я нашла ее и подняла руку, готовясь постучать и стараясь правильно подобрать слова.
— Впечатляет, бунтарка, почти целую минуту не стучала. Я должен быть польщен?
Я в тревоге обернулась и увидела Эрика, стоящего в коридоре, такого же молчаливого, как всегда, одетого в темно-синий костюм с королевским гербом на нагрудном кармане.
Я опустила руку, и во рту у меня пересохло. Какое бы выражение ни было на моем лице, его веселье внезапно сменилось озабоченностью.
— Что происходит?
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала я.
— Ну, ты можешь сделать это на вечеринке? Мы все собираемся куда-нибудь пойти. Все ждут внизу, я полагал, Майлз сказал тебе.
— Что? Нет, я не могу. Мне действительно нужно тебе кое-что сказать.
Он остановился в полуметре от меня, нахмурив брови. — Продолжай.
— Мой отец свободен? — Спросила я с надеждой.
Он сложил руки на груди. — Пока нет. Вульф заверил меня, что завтра его освободят.
— Я передумала, — внезапно сказала я. — Я хочу, чтобы ты отпустил его. Как только он освободится, выпусти его за пределы Сферы.
Возможно, так я смогу сохранить свой секрет и дать отцу шанс на свободу.
— Это большая просьба, — прорычал он.
— Пожалуйста, — выдохнула я. — Не привози его сюда, ему это не понравится. Я просто хочу, чтобы он был свободен, там, где он всегда хотел быть. — И, может быть, он найдет Келли, и они вместе ускользнут от вампиров.
Он покачал головой. — Бунтарка, все не так просто. Есть законы, которым я должен следовать. Мы не можем просто освобождать людей.
Я потянулась к нему, крепко сжимая его руку. — Пожалуйста, — умоляла я, отчаяние захлестывало меня.