Бессмертный

Слимпер Николай Николаевич

Гераклиды — это не раса. Это Люди, обладающие некой генетической мутацией, до сих пор плохо изученной наукой. Точнее, практически никак не изученной. Они, несмотря на любую комплекцию, обладают куда большей силой и скоростью, чем другие представители их расы, да и других тоже, а также обладают невероятной способностью к регенерации; чтобы наверняка убить гераклида — необходимо сильно повредить его сердце или мозг. Их интеллект практически всегда тоже выше среднего, даже если они ничему не обучаются специально. Также у всех представителей черные склеры глаз с желтой радужкой, и в отличие от красноглазых, внешне их можно отличить только благодаря

им. А так, Верон принадлежит к расе камирутт, как и Мара, кстати, которые мало чем отличаются от человека, не считая, пожалуй, наличия у всех поголовно иссиня-черных волос.

— Одержим властью? — уточнил Верон, вновь немного помолчав. — С чего ты взял?

— А почему тебя это так взволновало? Потому что он тоже был гераклидом и камируттом или есть еще какая-то причина?

— Нет никакой причины, — слишком резко зыкнул Верон, но тут же успокоился, хотя в голосе все еще звучало раздражение: — Просто ты так легко убиваешь Людей, что мне стало интересно, чем ты руководствуешься.

— Хм… Чем руководствуюсь? Я и сам не знаю. Возможно, это чувство самосохранения, даже при условии, что я бессмертен. Если меня пытаются убить, я подсознательно пытаюсь защититься. Часто для противника это кончается не очень хорошо.

Верон что-то хотел ответить или спросить, но Иолай перебил его:

— А второй? Ты же говорил, что с двумя встречался, что стало со вторым?

— Без понятия, — пожал я плечами.

— Вот как? — холодно протянул Верон. — Даже не знаешь, что с ним сделал?

— Я знаю, что он со мной сделал. Этот второй оказался менее твердолобым, чем первый, полагаясь больше на хитрость, чем на силу. Не буду вдаваться в подробности, но в конце концов я оказался в жерле действующего вулкана. Правда, через пол часа началось извержение и меня из него выбросило вместе с потоками лавы и валунами. На одном из островов далекой планеты до сих пор ходят легенды о вулканорожденном.

— Ого! — воскликнул Иолай. — Так это правда? Я слышал эту историю, только я думал, что это все байки местных врунов, а оно вона как. Потрясно!

— А что с тем гераклидом? — уже спокойнее спросил Верон.

— Говорю ж: без понятия. С той истории я его больше не видел и даже не слышал о нем.

Что-то я разговорился. Я редко кому рассказываю о себе, а тем более о своих способностях. Да еще и практически всю правду. Обычно это заканчивается плохо.

Однажды мне пришлось перебить целый мафиозный клан, потому что я доверился одному из их членов, а он все выболтал своему боссу. Босс решил, что он один из тех умников, что знает больше, чем все остальные вместе взятые, и захотел меня схватить, чтобы выведать путь к источнику вечной жизни. Когда он об это рассказал остальным лидерам клана, начались такие закулисные интриги, что мама не горюй. Некоторые даже додумались нанять Людей со стороны, поведав им часть правды, а те решили, что бессмертие лучше любых денег. В общем, началась та еще кутерьма, а народу с каждым днем вовлекалось все больше, поэтому мне пришлось вмешаться.

Все обрели свое бессмертие на страницах газет и в криминальных сводках.

Ночь на спутнике подходила к концу. Так получилось, что мы разговаривали несколько часов, и не понятно, вышел ли разговор плодотворным или все же оказался пагубным для отношений в нашей маленькой случайной копании. Верон выглядел как всегда спокойным, не обремененным на вид эмоциями, хотя я чувствовал, что после этих разговоров его отношение ко мне несколько изменилось. Иолай же стал даже немного мной

восхищаться, но особо этого не проявлял, особенно на виду у Верона..

Посидев еще около получаса, выпив вина и поговорив о всем и не о чем, я пошел будить Мару, Иолай же отправился к номеру Костуна.

Когда я зашел в спальню с двумя, кстати, полутороспальными кроватями, то ее там не оказалось, как и на кухне, тогда я пошел в ванную комнату. Когда же я открывал дверь, Мара как раз закутывалась в халат. Как раз — это она только сняла его с крючка, а закутывалась она уже матюгнувшись и кинув в меня непонятно откуда взявшимся у нее в руке шампунем или гелем для душа. Сказать, что было неловко — ничего не сказать, но мои эмоции сильно отличались от эмоций Мары.

Когда же она, наконец, вышла из ванной комнаты, минут через десять, я сделал вид, что ничего не было и я не видел ее прекрасного на вид упругого тела, она же выглядела не так спокойно, но все старалась сдерживаться, но красное лицо и поджимание губ выдавало ее с головой. Видимо, решив не усугублять, она уже успела переодеться в повседневную закрытую одежу. Я сказал, что мы собираемся в номере Верона для последней подготовки, и что как только она будет готова, пусть приходит. С этими словами я вышел, она же не проронила ни слова и старалась не встречаться со мной взглядом. В первый раз, почему-то, было не так неловко.

Я вернулся в номер к Верону и Иолаю.

— А где Костун? — поинтересовался я, завидев киборга.

— Я до него еле достучался, — пожаловался он. — Он, понимаете ли, не привык так рано вставать, король хренов. Но я его быстро в чувства привел, сейчас явится. А Мара?

— Она… тоже сейчас явится.

— Понятно.

На журнальном столике лежало оружие, которое перебирали Верон и Иолай, проверяя наличие патронов и работоспособность. Ночью, почему-то, никто этим особо не занимался, хотя и не спал, лишь Иолай иногда проверял оружие на вес, подбирая наиболее удобное. Верон, казалось, был полностью сосредоточен на этом действе, Иолай же вел себя более непринужденно. Кажется, сегодня я уже успел испортить отношения как мниумм с двумя из нашей шайки. Не то, чтобы это очень меня волновало, но перед общим ответственным делом все должно быть не так.

— Так что, — заговорил Иолай вновь, — кто будет впереди, а кто прикрывать? Не знаю как Мара, но Костуну мне вообще страшно оружие доверять. Кто его, толстяка, знает, нажмет на крючок с испугу да спины нам продырявит, а если вперед послать, то его сразу же и снимут.

— Мы оставим его здесь. Будет следить за зданием, и если что, сразу же нам сообщит.

— Что-то я сомневаюсь в нем, — хмыкнул он. Он был таким не один.

— Немного доверия не помешает, — заметил Верон. — Если он увидит, что мы надеемся на него, а не просто смеемся, — Верон укоризненно посмотрел на Иолая, — то он, возможно, станет нам более полезен.

— Вот именно, что возможно, — возразил киборг. — Он сбежит при первой же возможности. Тем более, что его рана практически полностью зажила. Может, с ним Мару оставить?

— Нет, она пойдет с нами.

— Почему?

— От нее пользы больше будет там, а не здесь, сидя у окна, тем более, что она сама не согласится.

— Не соглашусь, — подтвердила Мара, заходя в комнату. — Я хочу быть на передовой, а не отсиживаться в тылу да еще и присматривая за потными толстяками.

Мара не глядя на меня прошла мимо и села на противоположный диван рядом с Вероном, рассматривая разложенное оружие и кривясь.