Бессмысленная маска
Шрифт:
А что с тем видением, с тем существом, которое он считал аль-Хизром? Он никогда не видел это мифическое существо. Нет. Но он видел его изображения в книгах и составил свое представление о нем.
Рамстан посмотрел на хронометр:
— Мы взлетаем через несколько секунд.
— Подожди две минуты. Мы приготовимся.
На хронометре вспыхивали числа. Когда прошло восемьдесят секунд, Рамстан увидел, как трехэтажный дом начал подниматься. Он взлетал медленно, с его основания осыпались лишайники и куски почвы. И еще там был очень длинный червяк, а может быть, змея, обвившаяся вокруг комка грязи, упорно державшегося
Зазвучала сирена. Проверив общую готовность, Рамстан дал команду следовать за домом-кораблем вуордха. Но, оказавшись на орбите, «Аль-Бураг» немедленно занял ведущую позицию. Рамстан больше не хотел тащиться в хвосте. Не хотел он и того, чтобы его подталкивали вперед.
ГЛАВА 31
Когда корабль обогнул планету, Рамстан увидел огромную рогатую сферу болга. Она выглядела как голова Шайтана, аль-Иблиса, явившегося из глубин Ада. Но это было простейшее существо, созданное Природой, подсознательно сформированное Творением. И более того, с определенной точки зрения болг мог показаться головой ангела-мстителя. Разве не были его деяния добром для Мультивселенной, как деяния Рамстана были добром для него самого? Болг должен был хранить жизнь космического существа и был здесь затем, чтобы прервать жизни тех, кто обитал в этом существе.
— И победа, и поражение будут омрачены, — пробормотал Рамстан.
— Что, капитан? — переспросил Тенно.
— А что — капитан? — зло хмыкнул Рамстан, но тут же рассмеялся.
«Аль-Бураг», измерив расстояние до болга и сравнив его скорость со своей, начал тормозить. Через шесть часов корабль должен будет войти внутрь монстра. Позади «Аль-Бурага» на расстоянии в шестьдесят километров следовал корабль вуордха. Он не так сильно сбрасывал скорость, как «Аль-Бураг», и скоро должен был поравняться с кораблем Рамстана.
Рамстан прошел в свою каюту и положил глайфу на стол.
— Если тебе есть что сказать, говори, — произнес он. — Скоро я буду слишком занят, чтобы слушать тебя. Я не смогу распылять свое внимание.
— Итак, ты слышал голос Бога, — сказала глайфа голосом его матери. — Кажется, это не слишком-то изменило тебя.
— Это голос идиота, — парировал Рамстан. — Внушительного идиота, что верно, то верно. Нет. Это не совсем правильно. У идиота нет возможности стать умнее. У этого существа такая возможность есть.
— Так стань Его учителем, Его отцом, — призвала глайфа. — Мы оба можем стать Его наставниками, Его пестунами.
— И что потом?
— Не допускай и мысли о том, что ты или я, или кто-либо еще сможет контролировать Его. Возможно, Он в действительности не является Богом, таким, каким представляют Бога разумные, но мощь Его велика. Мы не сможем…
— Быть Его повелителями? Почему бы и нет? Мы сможем управлять Им при помощи Его же эмоций. Как бы велик Он ни был в других отношениях, для нас Он будет тем же, чем является дитя для своих родителей.
— Это зависит от родителей. Неужели ты думаешь, что кто-либо из нас способен использовать Его, чтобы вершить зло?
— Я способен, — ответил Рамстан. — И ты еще не доказала, да и не можешь доказать, что ты не способна на такое.
— А как насчет вуордха?
— Я не могу заглянуть в их истинную сущность глубже, чем я могу заглянуть в твою.
— Неужели ты не веришь… Рамстан засмеялся:
— Мы должны верить только в Единого. А этот Единый, как ты знаешь, зависит от нас и убивает нас, хотя не знает об этом. Должно быть, ты в отчаянии, если я слышу от тебя такие речи.
— Я никогда не прихожу в отчаяние. Я могу ждать.
— Чего? Кого? Как долго? Ты думаешь, что в следующей Мультивселенной найдешь кого-нибудь непохожего на меня? Если и так, то он будет использовать тебя исключительно в своих целях.
— А ты — нет?
— Я способен творить зло и творил его. Но сейчас мои цели не являются злом. Но то, что не есть зло, не обязательно есть добро. Не имеет значения. Я решил. Я не изменю свое решение.
— Признак негибкого мышления и слабой натуры, — съехидничала глайфа.
— Ты расставляешь ловушки впустую, я остаюсь на свободе.
— Никто в действительности не свободен.
— Но я знаю, что я свободен.
— Ты не знаешь ничего.
— Ты не права. Единственное, что я действительно знаю, — это то, что я не знаю ничего. Таким образом, я все-таки кое-что знаю. Будь здорова, глайфа. Я больше не хочу ни видеть, ни слышать тебя.
— Ты не можешь заставить меня замолчать, а себя — не слышать! — закричала глайфа голосом его матери. — Вот и вся твоя свобода воли!
Горестный тон этого голоса царапнул Рамстана по сердцу. Но он ответил:
— Свобода воли заключается в том, чтобы не обращать на тебя внимания.
Он повернулся и быстрым шагом вышел из каюты. По дороге на мостик он спросил:
— Шийаи! Ты подслушивала?
— Да, — ответил голос его отца. — Рамстан, что теперь? Если ты отверг предложения глайфы, примешь ли ты наши?
Вуордха могли оказаться нужными ему. Он сказал:
— На некоторое время. Что я сделаю, когда… если… мы убьем болг, зависит от того, что вы предпримете сейчас.
— Мы заслужим твое доверие. Глайфа не понимает, как ты заставляешь других поверить тебе.
— У нее было достаточно времени, чтобы научиться этому, — отозвался Рамстан и подумал: «Как и у вас».
Минуты и часы чинно шествовали мимо, разбрасывая цветы беспокойства. Напряжение сгущалось, как будто оно было воздухом, который сжимается под медленно движущимся пистоном в стволе пневматического орудия. Сердца некоторых скакали, словно маленькие проволочные создания на ниточках, дергающихся туда-сюда, а другие, напротив, ощущали в груди тяжесть, как будто признак надвигающегося сердечного приступа. Желудки скручивались лентами Мёбиуса или подпрыгивали, как яблоко в бочонке.