Бессонница в аду
Шрифт:
Георгий был ровесник Марии, а Нина явно моложе ее, той, прежней Марии, той, которой больше нет…
— А меня Виктория, — сказала она, это имя ей выбрал Хан, он верил победу.
— Что-нибудь нужно делать сегодня?
— Пока ничего, спасибо.
— Тогда вот свежий хлеб, молоко. А жена утром придет, приготовит обед.
— Хорошо, спасибо.
Сейчас она и сама бы приготовила обед для себя, но кто знает, как она будет себя чувствовать, когда родится ребенок. Одной трудно и скучно, раз им заплатили — пусть ходят.
— Я пойду проверю, все ли окна закрыты, будет гроза,
— Он сегодня как раз только подмел дорожки в саду, после дождя опять все будет грязно, ветер набросает мусора, хоть бы деревья не поломал…
Нине явно хотелось поговорить, расспросить молодую хозяйку, но она не решалась. Вернулся Георгий и они ушли, а ночью и правда началась гроза. Мария вышла на террасу, стояла, закутавшись в теплую шаль, любовалась сполохами молний, низкими тучами, далеким бурным морем, волны которого даже отсюда были видны. Почему-то стихия напомнила ей о Хане: когда она впервые ночью разговаривала с ним, он был такой же непредсказуемый, мрачный и красивый … Ветер коснулся ее волос, нежно и ласково, так Хан любил их трогать… Да, ей все о нем напоминает… Первый день без него прошел.
Утром она проснулась от какого-то шума, спустилась вниз, на кухне тихо переговаривались Нина и Георгий.
— Разбудили тебя? Извини, дочка, это Георгий нечаянно опрокинул стул, ты спи, спи, мы будем тихо… Завтракать когда будешь?
— Я уже выспалась, сейчас умоюсь и приду, — она пошла одеваться.
— Как хорошо, что ты приехала, нам тут так скучно было, а когда твой малыш появится, совсем будет хорошо, — говорила Нина, возясь у плиты. — Нам сказали, что ты художница, правда? Никогда не видела живого художника, только картины видела, есть у нас одна, Рубенс называется. Покажешь нам свои-то?
— Конечно… Нарисую и покажу.
— Ты что бледная такая? Болела? Ничего, у нас тут быстро загоришь, поправишься.
— Нет, мне пока нельзя бывать на солнце.
— Это врачи такое сказали? Глупости говорят, все к нам приезжают лечиться, на солнышке жарятся, сразу все болезни проходят.
— Нет, мне запретил самый лучший врач, я его послушаюсь, подожду до следующего лета, тогда буду загорать.
— До следующего? Ничего себе, как долго… Ребенку нужно солнце.
— Мы с ним выдержим.
Нина продолжала что-то говорить, а Мария думала о Хане, как он там? Боже, как же он будет переносить свои приступы без нее? И сколько он проживет? Зря, зря они поторопились расстаться.… Бывают же случаи необъяснимого исцеления. Какое это было бы счастье, если бы однажды в эту калитку вошел Хан… Она его подождет. Как же ей хотелось сейчас оказаться рядом с ним… От этих мыслей она даже тихонько застонала, а Нина, заметив это, бросилась ее усаживать.
— Что, операция была?
— Да, — не задумываясь, ответила Мария. — Днем мне нельзя на солнышке бывать, так я буду вечерами купаться в море.
Как им хотелось с Ханом поехать на море вместе, сколько раз она представляла, как они купаются, валяются на берегу…
— Так я, Вика, племянника пришлю, пусть вечером проводит тебя к морю… Вика! Я тебе говорю, а ты не отвечаешь, о чем задумалась?
Вика! Все, Марии больше нет, она Вика.
— Вика! —
Солнце уже садилось, и они пошли к морю по лестнице, вытесанной в скале. Виктория вошла в воду, и ее тело словно обожгло соленой водой, кожа была еще слишком чувствительна.… Саша глянул на нее и с ужасом отвернулся — не девушка, скелет… Она быстро вышла из воды, а он с жалостью сказал:
— Ты, видать, сильно болела…Я таких худых еще не видел…
Вскоре у нее появился аппетит, она набрала вес и уже выглядела вполне нормальным человеком. Исчезло ощущение болезненности, появился румянец, отрастали волосы. Мышцы ее окрепли, постоянное плавание и турник помогли ей закалиться. И когда в поселке появилось еще несколько парней и две девушки — сессия закончилась, и приехали студенты, — Виктория уже выглядела, почти как все.
Парни обалдело уставились на нее, не ожидая встретить здесь такую красивую девушку. «Просила ведь Хана сделать грудь поменьше…» — подумала Вика, свою внешность она еще не вполне оценила, ей казалось, что смотрят на нее так, только из-за внушительного бюста.
От Нины все уже знали ее историю: вышла замуж, заболела, муж-бизнесмен купил этот дом и, когда возвращался с юга, погиб в автокатастрофе, а она сейчас ждет ребенка, будет здесь жить, рисовать картины, пока не родится малыш. Одна из девушек, Марина, поинтересовалась у нее:
— Вика, а какой у тебя срок?
— Почти шесть месяцев…
— Совсем незаметно, здорово! — оценила она фигуру. — Слушай, раз муж погиб, может, не надо рожать? Зачем тебе одной ребенок? У меня есть знакомый врач, он все сделает, еще можно.
— Нет, что ты! — испугалась Вика. — Я хочу родить.
— Такая молодая, мужа нет, родителей нет, трудно будет одной…
— Я справлюсь.
Каждый вечер до конца лета они проводили на берегу вместе. Саша был влюблен в Маринку, та вертела бедным парнем, как хотела.
— Марина, ты когда уезжаешь в институт? — спрашивал он.
— Подумаю, еще не решила… — отвечала та.
— Ну что ты за человек, все скрываешь, никогда ничего у тебя не добьешься. Вот Вика — у нее все известно, все открыто, никаких тайн, вся ее жизнь, как на ладони… Таких простых людей я люблю.
— Ну и люби свою Вику, — фыркала Марина.
— Я бы влюбился, но она своего мужа любит… Видишь, какой человек порядочный: его уже нет, а она все равно ему верна. Бывают же такие женщины — вышла замуж, значит навсегда. Правильно, муж должен быть один.
— Ну, конечно! А если он погиб, как у Вики, что же ей такой молодой всю жизнь одной жить?
— Нет, конечно, — сжалился Саша, — можно еще раз выйти замуж.
— Ну вот, значит, все-таки можно…
Вика молча сидела рядом, слушала их пикировку. Вот, оказывается, она какая — никаких тайн у нее нет… Конечно, нет, только вот имя другое, внешность другая, возраст изменился почти на тридцать лет, и беременна она не от единственного мужа, а от любовника, к мужу возвращаться не хочет и не может. И сын у нее ровесник этой Марины. Такая вот совсем простая девушка, только ищут ее спецслужбы…