Бессонный патруль (Сборник)

Автор неизвестен

– Мозер, с чугунным механизмом, - пояснил Криков.
– Но серебро. Я уже три раза их загонял. По десятке.

Дешевле не уступаю. Купите, Валентина Артуровна, не про"

гадаете...

– Куплю, - серьезно ответила Смолина.
– Подарю музею. Ну а я, други мои, если не возражаете, займусь Николенко. Надо его срочно "расколоть", пока не поздно. И этим надо заняться.
– Она положила на стол несколько фотографии. Там были изображены стреляные пистолетные гиль.;ы.

–

Вот эта найдена в "Волге". А эти-в другом месте...

Посмотрите на капсюль, на след бойка... Ну, как?

– Пожалуй, стреляны из одного пистолета, - не сразу сказал Криков, разглядывая снимки в лупу.

– А что, Валентина Артуровна?
– спросил Булатов,

– Да нет, это у меня пока догадки. Если подтвердятся, вечером скажу.

– Связь держим через вас, Валентина Артуровна. Или через дежурного. Но лучше через вас, - сказал Криков.

Когда мужчины выходили из управления, Криков сказал, вроде бы так, сам себе: "Должна она "расколоть"

парня. Должна. Она у нас психолог"...

Шматлай нашел по плану города улицу Заречную. Она не зря носила свое название: начинаясь от самого берега реки, обрывалась на городской черте. Антон начал обход за квартал до нужного ему дома. Он шел по дворам, листал домовые книги и паспорта, задавая обычные в таких случаях вопросы. Прошло около получаса, пока он не подошел к нужному дому А° 45.

Шматлаю открыла калитку опрятная старушка. В руках она держала таз с огурцами. Видимо, на стук пришла с огорода.

– Здравствуйте. Я из горкомхоза, - представился Антон.
– Надо посмотреть план участка...

– Можно показать, - сказала старуха, - почему же не показать, раз надо? Есть план, дом наш плановый... Заходите в избу.

Антон вошел в чистенькую комнату. Некрашенные полы чисто выскоблены и вымыты. Опрятные половички, занапески на окнах, коврик-панно с лебедями...

– Вы одна живете?
– спросил Антон.

– Одна, сынок, одна. Все разбежались, разъехались.

Одна осталась я...

Антон перелистал домовую книгу. Записей много, но после каждой штамп "выписан"... "выписан"...

– Вот тут прописан был Смирнов Виктор Иванович, это кто?

– Квартировал у меня, учитель. Молоденький такой...

Два года жил, потом, слышь, женился. Квартиру дали, съехал...

– А Рыбина Нина - дочь ваша?

– Да, дочка. Старшенькая. На целину с мужем подалась, в Кустанай, Медсестра она, муж на комбайне. И Ирина записана там, тоже дочка. Она в Свердловске живет.

Инженерша...

Шматлай слушал, а сам смотрел на записи, где значился Рыбин Семен Андреевич. Два раза записан. Два раза выписан.

– Семен -

это сын ваш?

– Сын, - тускло ответила старуха.

– Тоже уехал?

– Уехал, - старуха безнадежно махнула рукой.
– Недалеко тут он. На руднике...

Антон насторожился.

– Так, значит, на руднике... Работает там?

– Шофер он на самосвале. Уголь возит. Да что толкуто? Что говорю, толку, что работает? Сколько заработает, столько и спустит на водку. А ты что, сынок, про Сенькуто?
– вдруг настороженно спросила старуха.
– Ты не из милиции, случаем?

– Из милиции я, - тихо сказал Шматлай.
– Из милиции, Александра Захаровна. Вы уж меня извините, но поговорить надо с вами. О Семене...

Ему было тяжело. Сидит перед ним эта опрятная старушка, сложила на коленях руки, смотрит на него, Антона, тревожными, испуганными глазами, чует материнское сердце что-то недоброе...

– Что же он опять натворил, Сенька, узнать хоть можно?

Проглотил Антон этот вопрос, ничего не смог ответить.

А она и не настаивала. Сама стала говорить.

– Я-то и виновата, сама виновата... Как бросил нас хозяин, муж мой бывший, Семену только тринадцать вышло.

Пошла я тогда работать няней в детскую больницу. Бывало и в две смены работала... Чужих нянчила, а своего недоглядела. Как первый раз взялся за ножик, порезал одного по пьянке, только тогда и спохватилась. Поздно, видишь, было, девятнадцатый ему шел, работал уже на автобазе. Год отсидки дали. Вернулся. Я за ним тогда глядеть стала, шагу чтоб лишнего не сделал. А разве углядишь за взрослым?

И кричит еще: "Ты брось мне это, мать, мне нянька не требуется теперь. Иди вон своих недоносков пестуй".

Подался он тогда в Сибирь. Заработаю, сказал, денег, приеду. Заработал... Заработать деньги везде можно, работай только. Тюрьму он заработал опять, подрался там по пьяному делу, год снова дали... Запрошлый год прислал мне из тюрьмы карточку свою и письмо. Пришли, мать, денег, написал, на табак нету. Послала я ему тогда пятнадцать рублей.

Старуха смолкла. Антон достал было пачку сигарет, но тут же сунул ее обратно в карман.

– Да ты кури, кури. У меня и муж курил, и Сенька табакур тоже... Приехал он в прошлом году, как раз на рождество. Пожил с неделю и на рудник уехал. Общежитие ему там дали. Думала, за ум возьмется, да где там... Как приедет, так пьяный...

– Александра Захаровна, а когда он у вас последний раз был?

– Позавчера был, в субботу... Пришел с каким-то...

– С кем он был? Вы его знаете?

– А кто его знает? Мало кого он сюда водил? Мужик какой-то...

Антон заволновался.