Бессонный патруль (Сборник)
Шрифт:
А. ВЕРЕЩАГИН,
лейтенант
внутренней службы.
* * *
СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ
Машину вел лейтенант. Глядя на его курчавый светловолосый затылок, майор Гарин то вспоминал свою молодость, совпавшую с годами войны, то думал о деле, по которому они ехали.
Кто-то в лесу, близ деревин Аксам, напал на местную учительницу Елизавету Федоровну Краснову, когда она возвращалась пешком из районного городка, оглушил, хотел, верно, убить, но только тяжело ранил.
Вот и Аксай.
Старенькая "Волга" свернула в переулок
– Постойте, Илья Борисович!
– майор жестом остаповил Санитаров. Наклонившись над раненой, он осмотрел ее лицо, голову.
– Еще жива, - произнес врач, поправляя очки.
– Пульс, правда, едва прощупывается.
– Может скончаться.
– Может... Удар тяжелым тупым орудием по левой стороне затылка. Везем в хирургическое отделение районной больницы.
– Районной?
– удивился майор.
– Районной... Там хирург неплохой, опытный. А в область далеко. Боюсьне довезем, Николай Петрович.
Высокий капитан милиции показался на крыльце. Изпод короткого больничного халата видны были его длинные ноги в брюках с кантом. Отогнув полу халата, он нащупал папиросы, вынул пачку и закурил.
Но. вспомнив, что перед ним старший по званию, торопливо отвел руку с папиросой за спину.
– Кури, кури, Егор Семенович!
– махнул Гарин.
– Небось, пока в палате был, уши опухли?
– Вот именно!
– подхватил капитан и с удовольствием затянулся.
Он, капитан Мельников Егор Семенович, уже двадцать лет работает в здешних местах. Начальник райотдела. В далекие военные годы привезли его, полуживого парня, в тыловой госпиталь прямо с фронта, с Курской дуги. Долго лечили, и хоть уволили из армии "вчистую", опять вроде на войну попал. В милицейской шинели гонялся за бандитами, вступал в бой с налетчиками. Курсы разные проходил, квалификацию повышал и после одной перестрелки еще месяца полтора на койке отлеживался. Женился Егор Семенович вскоре после войны и с тех пор навсегда стал местным жителем...
Сейчас, сойдя с крыльца, он начал рассказывать майору Гарину и лейтенанту Никитину, приехавшему с майором, обстоятельства дела о ранении Красновой.
Меж тем дверца "скорой помощи" захлопнулась, как только носилки с раненой вдвинули в кузов. Машина тронулась с места. Стала редеть, расходиться толпа.
Ключ легко вошел в скважину, и двери открылись.
Уже было известно следственой группе - жила учительница одна, пошел второй год, как муж ее умер.
Замуж она вышла еще в войну, когда молоденькой девушкой эвакуировалась с Украины и получила назначение на работу в Аксай. Муж вскоре ушел на фронт, вернулся в сорок шестом и стал работать механиком МТС. Он был еще нестарым мужчиной, но часто болел. С фронта больным вернулся. Карточка его висела в спальне над кроватью Елизаветы Федоровны. Других родственников
В спальне стоял письменный стол, нa нем - книги, стопка тетрадей. Майор взял одну книгу, полистал и положил обратно. Капитан Мельников, увидев тетради, потрогал их, аккуратно подравнял стопку. Вспомнил своего сына, кончающего десятый класс, и дочку, которая в пятый ходит.
– В институт мечтает Анатолий... Он радиоделом увлечен сильно. В такой институт и метит. Трудно сейчас поступить, но пусть попробует. Может, пройдет...
Говоря это, капитан вынимал из ящика письменного стола бумаги. Все, что рассказывает о жизни учительницы, о ее связях, знакомствах, работе, могло пригодиться.
Увидев пачку писем, перетянутую белой резинкой, майор взял ее, снял резинку.
Лейтенант Никитин заметил:
– Мало писем она получала, Николай Петрович...
– За три года - двенадцать... Да, маловато.
– Может, выбрасывала?
– Это вполне возможно... Не все берегут прочитанные письма.
Они раскрыли шифоньер, осмотрели потолок, пол, стены, окна. Никаких следов грабежа не было. Осмотр места в лесу, где нашли учительницу, тоже показал, что никто раненую не обкрадывал. Даже сумочка с паспортом и деньгами лежала в траве у дороги. В сумочке и нашли ключ от квартиры.
Протокол осмотра квартиры писал Никитин. Майор прочитал его и, прежде чем расписаться, добавил в конце, что обнаружена также и приобщена к материалам следствия групповая фотография студентов Полтавского педагогического училища.
Эту групповую фотографию, стоявшую на письменном столе, майор долго рассматривал, потом вынул из старепькой рамки и положил в свои портфель. Чем-то она его заинтересовала.
– Третий курс педучилища, - пояснил он кратко.
– Выпуск сорок первого года... Здесь обе Красновы сняты.
– Обе?
– удивился Никитин.
– Откуда вторую узнали, Николай Петрович?
– Похожи... Очень похожи... Вот вы с заведующей школой давеча разговаривали. Что она про вторую Краснову знает?
– Почти ничего. Надежда только раз в Аксай приезжала. Живет она в Полтаве.
– И в войну там жила?
– При немцах?
– Никитин помялся.
– Это нужно уточнить, Николай Петрович.
– Уточните... Обязательно уточните, - сказал майор.
Ночевали они в гостинице районного городка.
Лейтенант Никитин пришел из городского сада, с танцев, поздно. Свет в номере уже был потушен, и Николай Петрович лежал под одеялом.
Пробравшись на цыпочках к своей кровати, Леня Никитин тихонько разделся и сел на постели. Майор слышал, как нашарил он в темноте бутылку с кефиром, оторвал зубами кусок булки и принялся усердно жевать.
"Вот наворачивает... проголодался парень", - ухмыльнулся майор.
Никитин поел и, откинув одеяло, принялся взбивать подушку. Майор протянул руку к выключателю.