Бесспорное правосудие

Джеймс Филлис Дороти

– Джанет Карпентер, – сообщил Дэлглиш. – Одна из подозреваемых в убийстве Венис Олдридж. Мы с Кейт обнаружили ее труп сорок минут назад, когда пришли, чтобы ее допросить.

Кинастон молча кивнул, продолжая стоять на некотором расстоянии от трупа, в то время как фотографы также молча прошли мимо, коротко поздоровались с Дэлглишем и занялись своим делом. В этом доме скорби положение тела и места скопления пятен крови были важными уликами. Дэлглиш и Кинастон не отваживались даже слегка осмотреть труп, пока объектив фотокамеры не зафиксирует первоначальное положение вещей. Все эти действия, предваряющие расследование, – осторожное маневрирование фотографов вокруг трупа; объективы, равнодушно нацеленные на остекленевшие,

лишенные укоризны глаза; грубо, как на скотобойне, вскрытая плоть – первые шаги в насилии над беззащитным телом. Но разве не столь же негуманно обходятся с теми, кто умер естественной смертью? Суеверная традиция, диктующая, что к покойнику надо относиться с почтением, всегда нарушается на одном из этапов последнего, тщательно документированного пути в крематорий или в могилу.

Прибыл Феррис и судебный эксперт, они так неслышно поднимались по лестнице, что стук в дверь стал первым свидетельством их появления. Феррис жадными глазами взирал на дверь, с беспокойством глядя, как фотографы кружат вокруг тела, – он стремился как можно скорее, пока обстановка не загрязнена, приступить к осмотру. Но ему пришлось ждать. Пос-ле того как фотографы закончили свое дело так же ловко и эффективно, как и работали, Майлз Кинастон снял пиджак и присел на корточки рядом с мертвым телом.

– Она была левшой, но на самоубийство это было не похоже с самого начала, – сказал Дэлглиш. – Пятна крови есть на потолке и наверху стены. Похоже, она стояла, когда ей перерезали горло.

Руки Кинастона в перчатках осторожно, как будто нервные окончания еще сохраняли чувствительность, ощупывали тело.

– Одна глубокая рана, идет слева направо, рассечена яремная вена, – сказал он. – Поверхностный разрез на левом запястье. Скорее всего убийца подошел к женщине сзади, оттянул голову, нанес мгновенный удар и дал телу сползти вниз. Взгляни, как неуклюже вывернута нога. На пол она упала уже мертвая.

– Он загородился ее телом от сильной струи крови. А что с его правой рукой?

– Трудно сказать. Удар точный и быстрый. Но даже в этом случае правая рука сильно испачкана кровью. Перед уходом ему пришлось помыться. А если на нем был пиджак, то обшлага и низ рукава явно в крови. Вряд ли жертва станет покорно ждать, когда он снимет одежду.

– Возможно, в колене раковины на кухне или ванной отыщутся следы крови, но это маловероятно, – предположил Дэлглиш. – Похоже, убийца знает свое дело. Он хорошо слил воду. Нож взят из подставки на кухне, но убивали другим. Это предумышленное убийство. Думаю, он принес свой нож.

– Если нож другой, то того же типа, – сказал Кинастон. – Итак, он убил женщину, вымыл нож, помылся сам, взял на кухне нож, испачкал в крови и прижал ее руку к рукоятке. Это так тебе представляется?

– Всего лишь рабочая гипотеза. Какая сила нужна для такого удара? Могла это сделать женщина?

– С твердым решительным характером и достаточно острым ножом. Но мое мнение – это не женское преступление.

– Я тоже так думаю.

– Как он проник в квартиру?

– Когда мы приехали, дверь была заперта. Наверное, убийца стоял в тени на лестничной площадке и поджидал ее. Женщина открыла дверь, и он втолкнул ее в квартиру. В дом попасть легко. Надо просто нажать все кнопки и ждать, пока кто-нибудь откроет подъезд. Всегда находится тот, кто открывает.

– А потом он стоял и ждал. Терпеливый человек.

– А что ему оставалось делать? Впрочем, он мог знать ее распорядок дня – где была и когда придет.

– Если он настолько в курсе ее дел, тогда почему не знал, что она левша? – спросил Кинастон. – А эти написанные кровью буквы – они что-нибудь значат?

Дэлглиш рассказал ему всю предысторию:

– Она была основной подозреваемой в убийстве Олдридж. У нее были и мотив, и возможность. Дело 1992 года, когда Олдридж способствовала

оправданию Била, давало мотив. Смерть должна была выглядеть как самоубийство, и, не будь она левшой, мы не смогли бы доказать обратное. Все с самого начала выглядело подозрительно – перерезанное в стоячем положении горло, хотя было бы естественнее сделать это над ванной или раковиной. Она была женщиной аккуратной – не захотела бы оставлять после себя беспорядок. Странно, но самоубийцы обычно думают об этом. И зачем писать послание кровью, если есть бумага и ручка? И горло резать она бы не стала. Есть другие, не столь жестокие способы. Но хоть обстоятельства и странные, доказательством они не являются. Присяжные склонны считать, что самоубийцы, если уж решились на такой отчаянный поступок, способны на любую эксцентричность.

– Роковая ошибка, – сказал Кинастон. – И обычно ее совершают люди неглупые.

Он закончил предварительный осмотр, вытер термометр, аккуратно положил его в футляр и вынес заключение:

– Время смерти – между семью и восьмью часами вечера. Об этом говорит температура тела и трупное окоченение. Точнее скажу после вскрытия. Полагаю, дело срочное? Попробую все сделать сегодня, но только к вечеру – примерно в восемь – восемь тридцать. Я тебе позвоню. – Бросив последний взгляд на неподвижное тело, он сказал: – Бедная женщина. Хоть не мучилась. Убийца знал свое дело. Надеюсь, Адам, ты его поймаешь.

Дэлглиш впервые услышал от Майлза Кинастона слова, выражавшие надежду в успехе следствия.

После отъезда Кинастона к делу приступили криминалисты. Дэлглиш отошел от трупа, оставив свободным важное пространство между кухней и ванной. Кейт и Пирс продолжали опрашивать жильцов. Начали они с мисс Кемп, но прошло уже сорок минут, как дверь ее квартиры захлопнулась, и Дэлглиш услышал, как молодые люди пошли по лестнице вниз. Они отсутствовали довольно долго, и он надеялся, что это говорит об их успешной работе. Сам он сосредоточил внимание на отдельных предметах в квартире.

Самым заметным из них было бюро у стены справа от входа. Несомненно, миссис Карпентер привезла его из прежнего дома: этот массивный письменный стол из полированного дуба был непропорционально большим для такой комнаты. Всю остальную мебель хозяйка купила заново. Двухместный диванчик у стены, круглый раздвижной стол в комплекте с четырьмя стульями, одно кресло напротив телевизора, установленного между окнами, – все выглядело совсем новым, будто мебель только что привезли. Современная, обычная, простая, без изысков – такая обстановка типична для номеров трехзвездочной гостиницы. Ни картин, ни фотографий, ни прочих декорирующих элементов. Комната женщины, у которой не осталось прошлого, эта комната давала минимум удобств и предоставляла возможность духу жить в свободном пространстве. В небольшом книжном шкафу справа от бюро стояли современные издания знаменитых поэтов и романистов – личная библиотека, заботливо подобранная, чтобы при случае под рукой была надежная литературная поддержка.

Дэлглиш вошел в спальню. В ней было меньше десяти квадратных метров и одно высокое окно. Здесь уже царил полный аскетизм: односпальная кровать, покрытая легким стеганым покрывалом, сбоку дубовый столик с лампой и полкой, стул, стенной шкаф. На полу рядом с кроватью простая коричневая сумка. Внутри – ничего лишнего, как у Венис Олдридж. Его, правда, удивило, что в бумажнике у миссис Карпентер лежали 250 фунтов в новеньких банкнотах по десять и двадцать фунтов. На единственном, вбитом в дверь крюке висел халат из добротной узорчатой шерсти. Туалетного столика не было. Возможно, женщина причесывалась и подкрашивалась перед зеркалом в ванной комнате, которая пока была недоступна – там работал Феррис. Если бы не ковер на полу, эта спальня могла быть кельей монахини – Дэлглиш почти физически ощутил, что над кроватью недостает распятия.