Бесспорной версии нет. Условия договора. Совсем другая тень (Сборник)
Шрифт:
Вошел Парулава. Достав из портфеля уже знакомую мне металлическую коробочку, присел за стол.
– Батоно Георгий, экспертиза показала: это копия. Как вы просили, взял перстень под расписку.
– Понятно. Что с Тбилиси?
Джансуг машинально раскрыл коробочку, стал смотреть на камень.
– С Тбилиси… Даже не знаю, как сказать. Представляете, «Перстень Саломеи» никуда не пропадал!
Глядя на усталое лицо Джансуга, я попытался понять смысл сказанного.
– То есть как не пропадал? Есть же официальная справка Музея искусств Грузии.
– Эта справка устарела. Три
– И где живет этот Дадиани?
– В Тбилиси. Улица Базалетская, три. Пятьдесят пять лет, жена, взрослый сын.
– Как отзываются о нем тбилисцы?
– По их словам, с ним все нормально. Заслуженный врач республики, работает заведующим отделением детской больницы. В поле зрения ОБХСС не попадал.
– Может, этот Дадиани кому-то передавал перстень? Скажем, на время? Они спрашивали?
– Спрашивали. По словам Дадиани, «Перстень Саломеи» ни разу не выходил из его квартиры. Перстень хранится в специальном сейфе. Ключи от сейфа есть только у самого Дадиани и у ответственного сотрудника музея. Причем Дадиани, по его словам, довольно часто смотрит на перстень. Последний раз сейф открывали сегодня, после нашего сигнала, в присутствии работников милиции и эксперта.
– И что, все в порядке?
– В абсолютном. Перстень на месте. Его подлинность была удостоверена владельцем и экспертом.
Вопросы у меня иссякли. Я молчал, обескураженный.
Если «Перстень Саломеи» не выходил из квартиры Дадиани, получается, что Гогунава не имел никакого отношения к подлиннику! И Челидзе тоже не имел. Выходит, Челидзе руками Джомардидзе убил Гогунаву, чтобы завладеть копией? Не слишком ли много копий? Первая у Гогунавы. Вторая у Пэлтона. Третья изготовлена Лолуашвили для Чкония. Четвертая – найденная таможенниками в тайнике на «Георгии Гулиа», пятая – изъятая у Челидзе из шкатулки. Пять копий и все изготовлены без подлинника? Ерунда какая-то. Допустим, третья копия, изготовленная Лолуашвили для Чкония, и есть одна из тех, которые мы нашли сегодня. Значит, всего было четыре. Все равно многовато. Копии множились, а подлинник все это время лежал в квартире Дадиани? Лолуашвили, по его словам, работал по подлиннику. Не верить этому мастеру нет никаких оснований. Не мог же он делать копию, используя как образец копию же.
Не выдержав, я набрал
– Батоно Элико, добрый вечер. Вас беспокоит майор милиции Квишиладзе, помните такого?
– Конечно, батоно. Слушаю вас.
– Батоно Элико, прежде чем ответить, прошу вас хорошо подумать. Вы уверены, что, изготовляя копию «Перстня Саломеи», использовали подлинник?
– Прошу прощения, батоно. Я что-то не понял. Повторите!
– Я спрашиваю: при изготовлении копии вы точно знали, что образцом вам служит подлинный «Перстень Саломеи»?
– Извините, батоно. А что же мне еще могло служить образцом?
– Допустим, другая копия?
– Вы шутите?
– Батоно Элико, я говорю совершенно серьезно. Я могу быть уверен, что у вас на руках действительно какое-то время был подлинник перстня?
– Конечно. Ведь я уже говорил об этом. У меня был подлинник, который мне дал Малхаз Гогунава.
– Подождите. Почему вы уверены, что это был подлинник?
– Извините, батоно… Я хоть и любитель, но все же разбираюсь в бриллиантах. Есть же тысяча признаков.
– Какие? Объясните, пожалуйста.
– Как вам объяснить? Особая твердость, высокая сохранность полировки, острота ребер грани, высокая экспрессия преломления, оптическая анизотропия. Мало ли что еще. Все это я наблюдал не один день. Я несколько недель корпел над копией. Было время убедиться, подлинник это или что-то другое.
– Значит, вы подтверждаете, что «Перстень Саломеи» был у вас на руках совсем недавно и довольно долгое время?
– Подтверждаю.
– И готовы показать это как свидетель?
– Конечно.
– Спасибо, батоно Элико. Но это еще не все. Что, если через полчаса я заеду к вам ненадолго? Нужно вам кое-что показать.
– Ради бога. Буду рад помочь.
Закончив разговор, я посмотрел на Джансуга:
– Странная получается история. В том, что у Гогунавы был подлинник, сомневаться было бы глупо. Но что тогда делать с утверждением Дадиани, что «Перстень Саломеи» не покидал его квартиры?
– Не знаю, батоно Георгий.
Я положил на стол найденный в доме Челидзе ключ.
– Похож на самоделку… Откуда? – поинтересовался Парулава.
– Найден в тайнике в доме Челидзе. Сталь легированная, а по форме – из прошлого века.
– Думаете, имеет отношение к сейфу Дадиани?
– Не знаю. Вот что, Джансуг: бери-ка фото Челидзе и поезжай с ним в Галиси. Надо установить, что в Галиси был именно он.
– Хорошо, батоно Георгий. А вы?
– Сейчас к Лолуашвили. Ну а потом… Потом у меня путь один – в Тбилиси. Кто там занимается нашим делом?
– Манучар Окруашвили из УБХСС.
– Повезло, серьезный человек. Я его знаю. Вместе на курсах повышения квалификации были.
…Привезенные мной копии Лолуашвили изучал долго. Сначала он просто рассматривал перстни через сильную лупу. Потом включил стоящий на столе прибор, насколько я понял, спектроскоп. Припав к окуляру, несколько раз поцокал языком и весь ушел в изучение перстней. Пришлось мне просидеть в ожидании около часа. Наконец, выключив прибор, Лолуашвили вернул мне обе копии. Вздохнул:
– Прекрасная работа. Главное, очень разная.