Бесстрашие
Шрифт:
Я беру её руки в свои, камешек падает на землю. Её ладошки такие маленькие по сравнению с моими. Под ногтями скопилась грязь. На щеках пыльные пятна. Нам бы обоим сейчас не помешал душ.
— Это всё моя вина, — говорю я. — Ты приехала в Рубекс из-за меня. Ты бы не пошла в дом Рэдклиффа, если бы я не предал тебя.
— Но ведь это был не ты. Ты не знал, что…
— Да. Но я всё равно чувствую вину.
— Не стоит.
— Стоит. Ты стольким пожертвовала ради меня. А я даже не знаю, как тебе отплатить.
Её лицо смягчается, губы
— Ты и не должен.
Её губы буквально умоляют меня поцеловать её. Я наклоняюсь к ней, останавливаясь в миллиметре, будто спрашивая разрешения.
— Да, — выдыхает она, и этот шёпот проникает в мой рот. Я накрываю губами её губы.
Это наш первый поцелуй с того раза в здании ВИГ после того, как я спас её из тюрьмы. Оглядываясь назад, могу сказать, что то был не самый благоразумный поступок. Она была ранена, всё ещё пребывала в шоке и пыталась осознать произошедшее.
Но, чёрт побери, её губы как огненные подушечки. Они мягкие, и от них исходит такой жар, что моя голова готова взорваться. Я обхватываю ладонью её затылок, притягивая ближе, насколько это возможно. Я бы перетянул её к себе на колени, но это не очень-то прилично на глазах у всех. Когда мы отстраняемся, то оба тяжело дышим.
— Сиенна? — взрослый женский голос раздаётся за моей спиной.
Ещё не повернув головы, я понимаю, кто это. И что-то мне подсказывает, что она всё видела. Вскакиваю на ноги, тогда как Сиенна подносит руки к пылающим щекам.
— Миссис Престон, очень рад.
Несмотря на то, что она только что застукала меня со своей дочерью, миссис Престон тепло улыбается.
— Прошу, зови меня Вивиан. Рада видеть тебя вновь. Мы уже встречались в доме Райдера, но ты, наверное, не помнишь.
Я улыбаюсь.
— Лишь урывками.
— И некоторые из этих обрывков, — встревает Сиенна, — мы бы оба хотели забыть.
Вне всяких сомнений, она вспомнила меня и Рейни.
— Как тебе моя палатка, мам? — Сиенна указывает на наше творчество.
Не успевает Вивиан ответить, как к нам подбегает Эмили. Увидев меня, она тормозит и наклоняет голову вбок.
— Трей? Это ты?
Опускаюсь на колено, чтобы оказаться на одном уровне с ней.
— Привет, Эмили. Ты помнишь меня?
— Ага, но ты сильно изменился. Ты сейчас очень… — она морщит нос, — грязный.
Я смеюсь вместе с Сиенной и Вивиан. Дети всегда такие непосредственные.
— Слышал, где-то здесь неподалёку есть горячий источник. Вы уже там были?
Она мотает головой.
— Я очень хорошо плаваю.
— Да, мне рассказывали.
Её голубые глаза внимательно изучают меня, очевидно, сравнивая с Зейном, с которым она провела несколько недель. Он для неё стал кем-то вроде старшего брата. А я тот тип, что разбил сердце её сестры.
К счастью, она ещё слишком мала, чтобы это понимать.
— А ты любишь плавать? — спрашивает она после долгой паузы.
— Обожаю. Можешь спросить
Эмили скрещивает руки на груди, окидывая меня взглядом, и серьёзным тоном заявляет:
— Можешь поплавать со мной.
Звучит так, будто мне оказана величайшая честь.
Возможно, кому-то это покажется глупостью, но я чувствую, будто завоевать её одобрение — это лучшая награда. Её заявление, мало того что звучит очень мило из уст очаровательной пятилетней девочки, так ещё и вызывает у меня чувство гордости, словно я совершил настоящий подвиг.
Слегка поклонившись, отвечаю:
— Благодарю за оказанную честь.
Выпрямляюсь. Эмили берёт Сиенну за руку и громко шепчет ей на ухо:
— Ладно, пусть остаётся. Он мне нравится, потому что он милый.
Мы втроём снова смеёмся. Затем Вивиан и Эмили уходят готовить обед, и я замечаю, что Сиенна украдкой смахивает слёзы.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Да, всё нормально. Просто… воспоминания нахлынули. Я как будто постоянно лгу маме и сестре. Каждый раз, когда не говорю им о папе.
Мои руки обвивают её талию. Притягиваю Сиенну к себе, она прижимается щекой к моей груди, а я опускаю подбородок на её макушку.
— Понимаю.
Я тоже много чего скрывал от близких. А теперь скрываю кое-что от Сиенны. Кое-что случившееся в ночь, когда бомбили лагерь «Грань». Очень важное «кое-что».
Я отчаянно хочу защитить её от правды, потому что не знаю, как она отреагирует, когда всё узнает.
7
ЗЕЙН
Аромат домашних булочек с корицей застаёт меня на втором этаже, когда я натягиваю на себя футболку и шорты. Так я понимаю, что Грета сегодня утром взялась за выпечку, а значит, у неё печальное настроение. Догадаться, что она расстроена, несложно — на всех кухонные поверхностях и в холодильнике появляются горы булочек, печенья, тортов и пирогов. Выпечка — это её отдушина. Знаю, что она никогда не признается в этом вслух, но она подавлена из-за того, что Вивиан и Эмили Престон больше не живут с нами. Грета сильно привязалась к ним за то время, что они были в нашем доме.
Когда я захожу на кухню, то с удивлением обнаруживаю за кухонным столом отца. Он здесь редкий гость, потому как обычно завтракает в обеденном зале — ему не интересен процесс приготовления. Возможно, он думает, что еда каким-то магическим образом появляется в духовке, а Грета просто достаёт её и подаёт ему на стол.
— Доброе утро, Зейн! — бодро произносит он, будто ничего и не было. Впрочем, мой отец всегда хорошо умел притворяться. Двадцать один год практики как никак.
Я ворчу в ответ, за что ловлю негодующий взгляд Греты.