Бесстыжее лето
Шрифт:
– Какие-то уебищные у тебя игры, блять! – сплевывает он.
– Я же извращенка, помнишь? И Снежная королева. А ты… ты мой Кай.
– Ебаная дрянь! – рычит он, снова пытаясь вырваться. – Ты даже не представляешь, что я с тобой потом сделаю!
Я игнорирую его угрозы и чуть отдаляюсь от связанного тела. Порывшись в шкафчиках его прихожей, обнаруживаю скотч и хорошенько залепляю мужчине рот:
– Ебаная дрянь, проклятая сука… Прости, малыш, но меня как-то не возбуждают такие ласкательные прозвища, – с этими словами я обхватываю пальцами его стояк, проводя вверх-вниз, вызывая приглушенный рык из-под крепко наклеенного скотча. Потом забираюсь на него верхом и медленно,
Может, я и победила в том споре в подсобке, но давайте честно: это он меня тогда трахнул. Теперь моя очередь. Смирись, придурок.
Но мое тело тоже не может слишком долго выдерживать медленный темп. Постепенно я ускоряюсь, насаживаясь глубже, и Артем почти перестает сопротивляться. Даже связанный и с заклеенным ртом, он поддается, вливается в процесс, помогает мне. Я царапаю длинным ногтями его грудь, наклоняюсь, чтобы укусить за сосок, за ключицу или за мочку уха, целую бессовестно прямо в блестящий скотч. Его разноцветные глаза горят яростью, и это так возбуждает…
Секс на грани ненависти – черт, а это неплохо! Надо чаще практиковать! А если еще и под алкоголем – крыша вообще едет, никаких запретов, никакого стыда. Я ощущаю себя гребанным ковбоем, которого пытается сбросить механический бык, но держусь крепко, цепляюсь за потные мужские плечи, двигаю задницей часто и рвано, вверх-вниз, вверх-вниз, а потом по кругу, и снова вверх-вниз, свободной рукой дергая вспухший клитор, запрокидывая голову, содрогаясь в судорожных конвульсиях и не сдерживая мучительных стонов…
Кончая, я скатываюсь с него на прохладный пол, задыхаюсь и громко смеюсь, вздрагивая всем телом. Он рычит в ответ, потому что его стояк все еще требует разрядки. Вот бедняжка.
Ему удается сдернуть с губ скотч, и в меня тут же летит полная ненависти тирада:
– Ебаная пизда, развяжи меня сейчас же, я выебу тебя в зад так, что мало не покажется!
– Ууу, как страшно! – я поднимаю вверх обе руки, показывая, что сдаюсь. – Развязывай себя сам. Ты же наглый, беспринципный и ходишь по головам. Наверняка уже попадал в подобные передряги. Или ни у одной модельки не хватило мозгов попробовать тебя связать? Мне понравилось, я даже хочу еще, только в другой раз, ладно? – я чмокаю его в щеку, а потом отползаю подальше. Неплохо бы одеться и смыться из его квартиры до того, как он сможет освободиться и обрушит на меня весь свой праведный гнев.
Я натягиваю трусики и бюстгальтер, потом платье, вот только с застежкой мучаюсь долго. С сожалением смотрю на пояс, которым связаны руки придурка: этим элементом придется пожертвовать, по крайней мере, сегодня, хотя я не исключаю, что он потом просто сожжет этот несчастный пояс. Ничего не поделаешь. Месть требует жертв.
Между тем, Артем садится на полу, прижимаясь спиной к стене, подносит связанные руки ко рту и зубами пытается развязать намотанные мною узлы, не забывая чертыхаться и слать в мою сторону проклятия. Я стою около входной двери, наблюдая за его попытками и чувствуя, как его злость передается импульсами возбуждения в мое собственное тело.
Может, дождаться, когда он развяжет себе руки и ноги и бросится
– Ты, блять, серьезно не собираешься мне помочь?! – рычит он, замечая мой почти мечтательный взгляд. Алкоголь все еще бурлит в моей крови, так что в ответ я просто улыбаюсь:
– Неа, мне нравится наблюдать, как ты разбираешься с этим сам. Такой взрослый и самостоятельный.
Вот только пить что-то очень хочется. Оно и неудивительно – после такого-то секса. Так что я отправляюсь на кухню, там наливаю себе воды и с полным стаканом возвращаюсь в прихожую.
Блять.
Он не должен был освободиться так быстро.
– Ну держись, сука, – говорит Артем, стоя передо мной со сжатыми кулаками, и я отступаю к входной двери, понимая, что теперь вряд ли успею выскочить.
АРТЕМ. 11 глава. Ярость
Поначалу это кажется хоть и жестокой, но чертовски сексуальной пыткой. Козочка елозит на моем члене, пульсирует вокруг возбужденного ствола, даже наращивает темп, откровенно трахая меня, подпрыгивая на моих бедрах, как в хорошем порно. Мне тяжело дышать с заклеенным ртом, она туго связала мне запястья и щиколотки, но бляяять… давайте признаем: это только добавляет градус, распаляет, заводит! От нехватки воздуха в легких и избытка алкоголя в крови голова становится пустой и гулкой, ощущения в теле обостряются, и возбуждение чувствуется особенно ярко. Вот же чертова коза! Кто же знал, что она на такое способна?! Я почти отдаюсь процессу, позволяя ей делать с моим телом что угодно. Но потом она кончает и скатывается с меня, смеется мне прямо в ухо, пока мой недотраханный член остается стоять торчком. И это, сука, больно, это очень больно! Банальный рефлекс подсказывает мне тут же додрочить его, выплюнуть сперму, освободить себя, но маленькая стерва слишком крепко связала мне руки, и я не могу сразу вырваться.
Первым делом мне удается содрать с губ скотч, и я тут же выливаю на довольную сучку ушат дерьма, не стесняясь в выражениях, покрывая ее трехэтажным матом. Она тем временем неторопливо одевается. Я отползаю к стене и пытаюсь распутать узлы, которые она навязала. Раздираю их зубами, пока она насмешливо смотрит сверху вниз, прислонившись к косяку.
– Ты, блять, серьезно не собираешься мне помочь?!
– Не, мне нравится наблюдать, как ты разбираешься с этим сам. Такой взрослый и самостоятельный.
Маленькая дрянь!
Наконец ткань трещит, не выдерживая напора. В следующий раз ей следовало бы связывать мои руки чем-нибудь покрепче пояса от кружевного платья. Пояс в клочья. И платье сейчас тоже будет в клочья… Аня как раз ушла в кухню попить, и в ее отсутствие я успеваю окончательно освободить руки, сдернуть ремень с ног и встать во весь рост, сжимая кулаки.
Козочка возвращается, цокая каблучками, держа в руках стакан воды, и лицо у нее сразу меняется. От блаженного довольства – к испугу.
– Ну держись, сука!
Я делаю шаг в ее сторону, и она недолго думая выплескивает мне в лицо воду, отчего я на несколько секунд выхожу из строя, отплевываясь и моргая. Аня тем временем дергает ручку двери и выскакивает на лестничную площадку. Но она забыла кое-что: свою сумочку. Я встаю в дверном проеме, не стесняясь торчащего члена, и напоминаю ей об этом:
– Это не твое, козочка?
– Отдай, придурок! – со злости она швыряет стеклянный стакан о бетонный пол, и тот разбивается вдребезги. То-то уборщице на утро работы прибавилось!