Бестелесный
Шрифт:
– Неплохо… – протянул он.
На стене висела большая таблица, озаглавленная как «План дома». Если стоило ей доверять, то дом состоял из пяти этажей, а так же одного подвального этажа. На первом располагались прихожие, маленькие уборные, кухня, столовая, пара кладовок и большая лестница наверх. Второй этаж состоял из очень большой гостиной, которая чем-то напоминала казармы своими размерами, четырех комнат для прислуги, и помещения, которое отвечало за отопление, по-видимому. Третий этаж был жилым. На нем располагались три спальни – одна была помечена как «Сторона родителей», вторая как «Сторона Питера»,
– Здесь нет чердака, – сказал Фрэнк, – это очень странно. Обычно в таких домах есть чердак.
Билл не ответил ему, а только сфотографировал план, твердо решив осмотреть этот дом позже. В нем загорелась та пассивная форма азарта… которая присуща каждому творческому человеку.
Без разговоров они поднялись по трем маленьким ступенькам, вошли в кухню и поднялись по большой и широкой лестнице. Она была устлана красным бархатным ковром, который, видимо, лежал не на самом удачном или правильном для него месте, и оттого уже потемнел и стал более жестким. Или был низкого качества. Но подобное предположение даже и не закрадывалось в головы двум парням, оказавшимся в этом особняке, потому что слишком уже все здесь было… величественно старым.
На еще одной табличке, что висела на стене у лестницы, Билл прочитал: «Вы находитесь в особняке Мэйсона. Мы вам рады»
Табличка не вызывала доверия. Двое людей поднялись еще выше, мельком осмотрели второй и третий этажи, и, поднявшись еще выше, оказались у двери на четвертом, которая была помечена как «Библиотека».
Фрэнк повернул ручку, и обнаружил, что дверь оказалась не заперта, открыл ее и быстро вошел внутрь. На него тут же воззрились восемь пар внимательных глаз…
Глава 2. Первая ночь
На него тут же воззрились восемь пар внимательных глаз. И на Билла. Они вошли и увидели, что у дальнего стеллажа сидят три девушки. Одна из них была некрасивая, слишком высокая и худая как палка. Ее лицо было при этом словно втянуто в череп, и тугой хвост только все ухудшал. Она сидела, согнувшись. Рядом с ней сидела девушка восточной внешности, с чуть смуглой кожей. Она выглядела старше всех остальных, но не намного. Ее черные вьющиеся волосы средней длины были убраны назад, а внимательные глаза смотрели без злобы, выражая лишь сильное любопытство. Слева от нее сидела, выпрямив спину, молодая девушка-блондинка с хвостом. Она была белокожей, и была одета в черные штаны, кеды, какую-то футболку и джинсовую жилетку. Она была очень привлекательной, но на лице ее читался испуг.
У другого стеллажа восседали еще две пары людей:
У одного края сидел парень, внешность которого можно было бы всех смыслах назвать «острой». Все в нем было угловатым и излучало агрессию. Его правая рука по-хозяйски лежала на бедре рыжеволосой красавицы, которая была рядом.
У другого сидел парень помоложе, и он был более расслаблен. Он почти
И, наконец, был в комнате еще один человек. Он, очевидно, был самым младшим. Он сидел поодаль от остальных, головой уткнувшись в колени, и чуть дрожал. И создавалось впечатление, что он очень нервный.
Теперь все глядели на вошедших, и первым нарушил молчание Фрэнк:
– Вот это да…
В первые несколько секунд никто не сдвинулся со своего места и ничего не сказал, а затем «острый» парень приподнялся и бросил:
– Даже на своей ферме я не видел таких убогих…
– Нортон, пожалуйста, – оборвала его его спутница.
– Заткнись! – рявкнул он. – Ты мне не указ!
Фрэнка передернуло:
– Как ты можешь так обращаться со своей женщиной, парень?
– Зат-кнись! – по слогам произнес Нортон.
– Женщина – это вещь, – загадочно произнесла готка. Было похоже, что она шутит.
Девушка восточной внешности встала, подошла к конфликтующим и попыталась разнять их:
– Ради Бога, успокойтесь, нам всем тут несладко! Ваши ссоры…
– А не слабо представиться? – подал голос Билл.
Та вздохнула и зачем-то сначала указала на некрасивую худую девушку, потом на симпатичную блондинку и только потом на себя:
– Это Хелен. Это – Джулия. Меня зовут Сарита. И мы все тут заперты!
Повисло неловкое молчание…
– То есть как это – заперты? – опешил Фрэнк.
– А вот так. Двери не открываются, стекла не бьются, связь не работает. Мы взаперти все вместе, – пояснила Джулия, вставая и присоединяясь к беседе.
Билл посмотрел на нее, и она ему понравилась. Было в девушке что-то бойкое. От страха не осталось следа. Поправив свою джинсовую жилетку, она продолжила:
– Мы сидим тут, и не знаем, что нам делать.
– Но мы прекрасно зашли! – настаивал Билл. – Двери были открыты.
– Прекрасно зашли… – вновь заговорил Нортон. – А теперь попробуй-ка выйти отсюда, умник! Если что, то мы все сюда «прекрасно зашли». И мне кажется, что кто-то просто играет с нами в какую-то дурацкую игру!
Билл почесал нос, выдохнул, снова вдохнул и продолжил:
– Я музыкант. Я приехал сюда потому, что заблудился. Мне нужен был ночлег, вот и все. Почему вы все здесь оказались?
Его слова, казалось, немного остудили всех присутствовавших, они немного успокоились, а затем Джулия начала говорить:
– Мне двадцать два года. Я сбежала от родителей три недели назад, и вот я здесь. Никто не понимал меня там, где я родилась. Я тоже хотела переночевать здесь.
Потом заговорила Хелен:
– Ну… я библиотекарь в маленькой деревне к западу отсюда. Я читала кое-что про этот дом, и мне стало интересно… а потом…
Парень, сидящий рядом с девушкой-неформалкой, до этого молчавший, заговорил, наконец. Говорил он быстро и отрывисто. Его руки слегка дрожали:
– Я Горди. Я студент одного ВУЗа здесь. Особняк Мэйсона классный. Он снился мне. Я сюда пришел, чтобы посмотреть только, но вот…