Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга четвертая

Измайлов Сергей

— Почему? — услышал я шелестящий голос, словно доносящийся из другой реальности.

— Ты ведь не тёмный.

— Откуда ты знаешь? — донеслось до меня, как дыхание ветра.

— Я вижу. Скинь морок!

— Мне нет места среди живых, ты понятия не имеешь, что со мной происходит, просто убей меня и прекрати мои страдания.

— Нет, ты мне нужен, — настаивал я, хотя сам пока не понимал, чем он может мне помочь. Если он на полпути к перерождению в адепта тьмы, он может оказаться полезен. Но, велика вероятность, что он превратится в подопытного кролика. А мне какая от этого беда? Если с его помощью получится

искоренить навалившуюся на империю скверну, то это отлично! — Сбрось морок и иди ко мне. Тебя закуют в подавляющие кандалы, не сопротивляйся. Я не позволю причинить тебе вред, если ты поможешь разобраться в происходящем.

— Мне всё равно не жить, и ты ничем не сможешь мне помочь.

— А вот тут ты не прав, смогу.

— Ладно, — как-то особенно грустно прошелестел он и начал медленно проявляться, становясь видимым.

— Я всё слышал, — резанул ухо разгневанный голос Ридигера. — Но, я не возражаю против твоего решения. Молодец, Паша.

— Я обещал ему безопасность, не забудьте об этом! — ответил я тихо, чтобы меня услышали только по рации.

— Боюсь, твоё решение сейчас не самое приоритетное, — надменно произнёс Аристарх. — Его судьбу будет решать император.

— Значит я буду решать этот вопрос с Иваном Николаевичем!

— Твоё дело, — недовольно пробурчал Ридигер. — А сейчас угомонись и отойди, будем его пеленать по-взрослому.

— Это мой пленник, — сухо отрезал я. До меня дошло, что как только я его сдам, всё пойдёт не по тому сценарию. — И я буду решать, что с ним делать. С остальными тёмными разбирайтесь сами, а с ним что-то не так.

— Тоже мне, решала нашёлся! — буркнул Аристарх.

Больше он мне ничего не сказал, а к Трубецкому начали приближаться придворные маги из личной гвардии императора. Посетителей фуршета, которые точно не были на стороне тьмы, начали выводить из зала. Пятеро уличённых в измене империи и человечеству лежали мордой в пол со скрученными за спиной руками. Князь стоял молча и неподвижно, ждал, когда доберутся и до него. Я почему-то был уверен, что он не виновен и с ним не надо так. Этому не было никакого объяснения, я просто знал.

— Стойте! — крикнул я магам, которые уже находились в нескольких шагах от Михаила.

Они замерли и покосились на Аристарха Христофоровича, который руководил операцией захвата. Он посмотрел на меня, как на умалишённого, что только пальцем у виска не покрутил. Трубецкой безучастно наблюдал за немой сценой, во взгляде лишь тоска и обречённость. Я чувствовал в нём огромную скрытую мощь, он мог бы раскидать своих потенциальных пленителей, как кегли в боулинге, но явно не собирался этого делать.

— Вяжите его! — приказал Ридигер остановившимся магам. — А с тобой, Паша, потом будет отдельный разговор!

— Будет, — кивнул я, — но сейчас не смейте его даже пальцем тронуть! Он мой! А вот когда разберусь, тогда и поговорим!

Я обернулся в сторону, где должен был стоять сейчас император, надеясь на поддержку с его стороны, но его в тронном зале уже не оказалось.

— Не дури, курсант Бестужев, — услышал я в наушнике голос Берестнева. — Отойди в сторону, не ищи проблем на свою задницу! Тебе же этого не простят!

— Ну, раз мне всё равно уже терять нечего, — не сдавался я, — тогда возьмите его силой, но только через мой труп.

Я метнулся вперёд и встал на пути

магов, повернувшись к Трубецкому спиной. Ридигер, капитан Берестнев и дюжина бойцов гвардии императора замерли, раскрыв рты. Такого поворота не ожидал никто. Да я и сам не ожидал, но абсолютно уверен, что в сложившейся ситуации поступаю правильно.

Глава 14

Аристарх Христофорович развёл руками, пытаясь подобрать нужные слова. Похоже у него не получалось. Капитан и его подчинённые стояли на месте в полной боевой готовности, ожидая приказа. Я опустил мечи вниз, давая понять, что драться не собираюсь, но и уступать тоже. Внезапно я почувствовал спиной холодок, потом что-то кольнуло между лопаток, в глазах потемнело, всё окружающее завертелось дикой каруселью, и я отключился.

Когда открыл глаза, понял, что лежу на полу какой-то избушки. Надеюсь хоть не на курьих ножках. Серые бревенчатые стены, стол с лавками и закопчёная печь. На полке под потолком примитивная кухонная утварь и мешки с неизвестным наполнением. Через маленькое окошко видно серое небо. Я не был уверен, затянуто оно облаками или серое само по себе. Во всём теле дикая слабость, а ещё тошнота, головокружение.

Что со мной вообще происходит? Где я? В голове промелькнули картинки последних событий. Перемещение в эту странную локацию я не помню. Поднял внезапно дико отяжелевшую правую руку, на мне всё так же был доспех. Что самое странное, бронепластины сейчас отливали не золотом, а серебром. Голубые кристаллы оказались тёмно-серыми и тусклыми.

Я попытался подняться, но чувствовал себя совершенно обессиленным. Максимум, что я смог подняться на локтях, и то уже запыхался. Да что за бред? Где моя богатырская сила? Я ведь даже без использования магии могу машину перевернуть, а сейчас, как измождённый болезнью старик. Всего лишь приподнялся над полом, а уже весь взмок.

Серая дверь со скрипом открылась и в проёме на фоне однотонного серого неба возник знакомый силуэт, холодный ветер развевал его одежды и приятно остудил испарину на моём лбу. Дверь закрылась, скудный свет из окошка помог понять, кто передо мной. Это был князь Трубецкой собственной персоной.

— Что ты со мной сделал? — прохрипел я, сказанная короткая фраза стоила мне больших усилий.

— Я тебя только переместил, — ответил Михаил, усевшись на лавку. — С тобой я ничего не делал, просто этот мир тебя не любит, паладин.

— Какой мир? Да в смысле? — в голове роились противоречивые мысли. Он знает, что я из другого мира? Или мы переместились в другой мир? Мне изначально показалось, что всё как-то не так. Чтобы хватило сил продолжить разговор, я грохнулся обратно на пол. — Объясни, где мы.

— По ту сторону врат, — коротко бросил он, наливая из стоявшего на столе грубой ручной работы кувшина в такую же неровную глиняную чашку какую-то мутную жидкость. Потом подошёл ко мне и присел на корточки. — Выпей это, тебе станет легче. Да не собираюсь я тебя травить, пей.

Если этот мир меня не любит, то и странная жижа с кислым запахом может оказаться последним пойлом в моей жизни. С большим трудом я приподнялся, опираясь на локоть, и уставился на содержимое чашки. Потом посмотрел Трубецкому в глаза. В его взгляде я опасности не увидел, но решиться отхлебнуть так и не смог.