Бестужев. Служба Государевой Безопасности
Шрифт:
— Вы читали «очерки гнойной хирургии»? — искренне удивилась Клавдия Тимофеевна, склонившись над столом в мою сторону. — Но где вы нашли сию достойнейшую книгу? С появлением магии в нашей жизни она стала непопулярна и большая часть экземпляров считается утраченной.
— Да, я читал, — ответил я. — Разумеется, там многое устарело и потеряло смысл в свете современных познаний, но я считаю, чтобы стать настоящим врачевателем, жизненно необходимо ознакомиться с этой нетленной рукописью.
— У вас большое будущее, Паша. Надеюсь вы не возражаете, что я буду называть вас по имени?
— Что вы, конечно не возражаю.
Я замолк и пожал плечами.
— Да как же так? — лицо пожилой дамы резко посерьёзнело, она нахмурилась и задумалась. — Воин это замечательно, но неужели ничего нельзя сделать на пути к врачеванию?
— Вот именно в этом вопросе я как раз и хотел разобраться, — вмешался Юрий Алексеевич. — Думаю возможно найти компромиссное решение.
— За это непременно надо выпить! — безапелляционно заявила Клавдия Тимофеевна. — Юрочка, доставай свою вишнёвую, гости обязательно оценят по достоинству.
— Непременно! — с радостью отреагировал на предложение супруги хозяин дома и достал из буфета увесистый хрустальный графин с наливкой. Он извлек притертую пробку с резным набалдашником и принялся разливать напиток по лафитникам. — Кстати, Паша, моя супруга талантливый телепат и специалист по развитию магических способностей. Если вы не будете возражать против её внедрения в ваше подсознание и магический стержень, она поможет разрулить ситуацию. Зная суть проблемы, я смогу подсказать пути развития и преодоления злосчастного блока на твоих целительских возможностях.
— Конечно не возражаю, когда мне ещё выпадет такой шанс, — ответил я, смакуя лучшую на моей памяти вишнёвую наливку.
— Тогда займемся этим вопросом сразу после ужина, — сказал Юрий Алексеевич, улыбаясь в предвкушении интересного эксперимента. Все-таки наука оставалась главной возлюбленной в его жизни и страсть естествоиспытателя в нем горела ярким пламенем.
Прислуга приносила и расставляла на столе разные яства, источающие божественные ароматы. Началось обильное слюноотделение и я понял, насколько сильно проголодался с нашими последними приключениями.
По примеру хозяев мы начали накладывать еду себе в тарелки и с удовольствием уплетать. Старик ещё пару раз наполнил лафитники наливкой, потом убрал графин обратно в буфет. Вот и правильно, не надо превращать интеллигентный ужин в банальную пьянку.
Когда мы наконец осилили содержимое тарелок и сыто откинулись на высокие спинки резвых стульев, стараясь рыгнуть как можно тише, прислуга начала уносить посуду со стола. Вслед за хозяевами мы вышли в каминный зал, Юрий Алексеевич с моими соратниками расположились на мягких диванах, а меня Клавдия Тимофеевна повела дальше.
Для изысканий у неё был свой специальный кабинет. Она усадила меня в специальное кресло, в котором я полулежал. Подобные в моем мире были у психотерапевтов. Она же села на табурет позади меня и положила руки мне на виски.
— А теперь, Павел Петрович, закройте глаза и расслабьтесь, — её голос обволакивал, как плед из шерсти альпаки. — Не сопротивляйтесь пожалуйста моему воздействию, так будет легче.
Теплые ладони слегка нажали на мои виски. Мадам
Черный провал медленно перешёл в чередование ярких, но непонятных картинок. Они не были связаны ни с прошлой жизнью, ни с этой. Вообще непонятно, с чем они были связаны. Как говорил один мой приятель: «Очень интересно, но ни хрена не понятно». Очнулся я от осторожного похлопывания ладошкой по щеке. Клавдия Тимофеевна склонилась надо мной, лицо её выглядело встревоженным.
— Павел Петрович, вы слышите меня? — тихо спросила она.
Я утвердительно кивнул.
— Я случайно узнала ваш большой секрет, — так же тихо продолжила пожилая женщина, только что копавшаяся в моих мозгах. — Но я об этих подробностях никому не расскажу, будьте спокойны. Желаю успехов и высокого полёта в новой жизни. А с целительством вам прощаться не надо, можно повернуть некоторые особенности ваших способностей в новое русло, тогда всё получится. Я расскажу Юрию Алексеевичу об этом, но не о том, что вы тщательно скрываете.
— Спасибо большое, Клавдия Тимофеевна. Вы человек с большой буквы. Рад, что судьба привела нас в ваш дом.
— Не за что, Павел Петрович, я тоже рада, что мне довелось прикоснуться к неизведанному. Таких как вы я ещё не встречала. Вы будете великим воителем, но можете одновременно стать и хорошим врачевателем. А теперь пройдёмте в кабинет Юрия Алексеевича.
Мы прошли дальше по коридору и оказались в кабинете моей мечты. С одной стороны стоял массивный дубовый стол с ажурной антикварной лампой и аккуратными стопками книг. Вдоль стен по бокам этажерки с книгами чередовались с картинами в тяжелых позолоченных рамах. С другой стороны был массивный камин, перед которым стоял небольшой уютный диванчик. Даже жаль стало, что август выдался жарким, и я не увижу, как там горят березовые поленья.
Войно-Ясенецкий сидел за столом в кожаном кресле. Хозяйка указала мне на стоящий перед столом изящный резной стул с высокой спинкой, а сама подошла к супругу и начала что-то говорить на ушко. Тот резко повернул голову ко мне, лицо его вытянулось, а я напрягся. Потом рот ученого медленно начал расплываться в улыбке и я с облегчением выдохнул. Клавдия Тимофеевна заговорщицки подмигнула мне и удалилась.
— У меня есть приятная новость для тебя, Паша, — начал он, собираясь с мыслями и анализируя новую информацию. — Представляешь, ты такой же, как и я.
— В смысле? — спросил я. Более тупого вопроса не придумать, но это первое, что пришло в голову. Неужели он тоже не из этой реальности? Она рассказала ему?
— У меня такой же блок на развитии целительских способностей, как у тебя.
— Да ладно! — вырвалось из моего рта. Молодец, Паша, покажи во всех красках, какой ты тупой. Зато речь не пошла по теме реинкарнации и попаданства, это отлично.
— Да, да, я делаю своё дело совсем не так, как другие лекари. Именно поэтому я и отказался в свое время преподавать в институте, а учеников подбираю индивидуально. И ты самый лучший претендент на овладение моей наукой за всю мою жизнь. Жаль только на твоей судьбе написан другой путь, но это именно тот случай, когда одно другому не мешает.