Бэтмен. Убийственная шутка
Шрифт:
Она откинулась на спинку стула, рассматривая доску, та отражалась в ее очках.
– Видит Бог, это правда, – согласился он, качая головой. Барбара улыбнулась.
– Бэтмен поймает его, – сказала она. – Он всегда его ловит.
Гордон хмыкнул:
– Похоже, Летучая мышь и Джокер обречены вечно играть в бесконечную игру в кошки-мышки. Он становится более управляемым, если такое вообще возможно, а Джокер – кто знает, как именно петляют мысли в его искривленном болезнью мозге. Как будто он жаждет и погони, и поимки.
– Возможно, у него
Гордон пожал плечами:
– Это его собственная разновидность безумия.
Она кивнула и переставила коня. Он окинул взглядом кухонный стол, потом фыркнул и откинулся на спинку стула, потирая виски. После происшествия в лечебнице сосредоточиться было трудно.
– Сегодня я не в настроении.
– Ничего, – ответила она, – мы всегда можем выбрать другой день. Давай перейдем в гостиную.
Он кивнул и, схватив альбом и газету, пересел в свое любимое мягкое кресло. Она занялась кухней. Положив альбом на стеклянно-металлический журнальный столик, он взял газету и ножницы.
– Ненавижу, – сказал он. – Всякий раз, когда мы сажаем его в тюрьму, я думаю: «Пожалуйста, Господи, пусть он останется там». А потом он убегает, а мы сидим и надеемся, что на этот раз он не сделает ничего особенно ужасного. Ненавижу, – повторил он.
– Папа, ты мог бы хоть разок оставить работу в офисе и расслабиться? – Барбара присоединилась к нему, неся поднос с парой дымящихся кружек. – Я приготовила тебе какао.
– Спасибо, милая, – ответил он, поднося ножницы к краю газеты. – Я выпью, когда приклею новую вырезку.
Этот альбом был посвящен вечному танцу Бэтмена с Джокером. Другие были более общие, отслеживали махинации некоторых особенно красочных фигур преступного мира Готэма, таких как Пингвин и Загадочник.
– Знаешь, я нашла альбом Женщины-Кошки, который, как ты сказал, пропал, – заметила Барбара, ставя поднос на кофейный столик. – Он был за шкафом с одеждой. Ты просто обязан когда-нибудь позволить мне разработать правильную систему хранения, как мы сделали в библиотеке.
– Хммм ... – ответил он, приклеивая газетную вырезку и вдавливая ее в альбом.
– Гляди, ты переборщил с клейстером, – сказала она, морщась. – Он собрался под краями вырезки. Ты запачкаешь штаны...
Она протянула руку, но было слишком поздно.
– Барбара, ты суетливее, чем был твоя ма... – он замолчал. – Это дверь?
– Да, это Колин с другой стороны улицы. Сегодня у нас занятия йогой.
Она прошла в переднюю часть квартиры, все еще держа в руках какао:
– Да ладно тебе, папа... Гости! Убери альбомы.
Когда он поднял альбом, чтобы сделать, как она просила, то наткнулся на самую старую вырезку.
– Хех, погляди-ка. Это когда они встретились впервые. В каком году это было?
– Кажется, я помню, как ты описывал мне белое лицо и зеленые волосы, когда я была маленькой, – сказала она через плечо. – Напугал меня до чертиков.
– Я думал,
– Да, у меня были интересные кошмары.
Она повернула дверную ручку и услышала её скрип.
Зак стоял в коридоре последнего этажа шикарного жилого дома, желудок скручивало, а сердце билось слишком быстро.
Джокер стоял перед богато украшенной дверью, а за ним стеной выстроились два дюжих пособника. Он был одет в странный костюм, который делал его похожим на туриста в каком-нибудь тропическом отпуске. Гавайская рубашка и шорты-бермуды, фотоаппарат на ремешке вокруг шеи, но на нем по-прежнему были обычные фиолетовые перчатки и широкополая шляпа.
– Вот увидишь, малыш, – сказал Джокер. – Это будет самая лучшая шутка!
Держа в потных руках свой любимый модуль Арпанет, Зак нервничал и волновался. Что бы ни задумал Джокер, это будет эпично. К черту совет попечителей и их финансирование. Теперь он в нем не нуждался. Он был частью крутой, стильной команды. Он хотел доказать Лизам Макинтош всего мира. Они будут умолять его...
Джокер вытащил пистолет.
– Ого, – удивился Зак, – Он настоящий?
Джокер повернулся к нему, маниакальная улыбка озарила его, как солнечный прожектор, и возбуждение внутри юноши сменилось страхом. Ему вдруг захотелось, чтобы этот ужасный взгляд сфокусировался где-нибудь в другом месте. Где угодно, только не на нем.
– А ты как думаешь?
– Я не... – пробормотал Зак. – В смысле, что ты...
– Не порти праздник, – сказал Джокер, деланно закатывая глаза. Он повернулся и постучал в дверь. – Сейчас будет дебош.
Дверь широко распахнулась, открыв хорошо освещенную комнату и рыжеволосую женщину в желтой блузке, в очках и с кружкой в руках. Это была та самая девушка, о которой рассказывал ему Джокер, и Заку действительно захотелось ее возненавидеть. Для оправдания задуманного ему нужно было, чтобы она оказалась ужасной сукой, но в тот момент она была похожа на обычную девушку, которую он мог бы увидеть в библиотеке кампуса. Один из ее белых кроссовок развязался.
Она не испугалась, она разозлилась.
– Эй! – сказала она и бросилась к белолицему незваному гостю.
Затем Джокер в нее выстрелил.
Звук выстрела был намного громче, чем по телевизору или даже в кино. Зак не просто слышал, он чувствовал его всем телом, словно его скелет был камертоном. Звук прошел сквозь него, и Зак вздрогнул, едва не выронив модуль. Пуля попала девушке в живот. Она уронила чашку и скорчилась, согнулась пополам у окровавленного живота. Очки слетели с ее лица, а ноги в носках оторвались от пола.
Она снова напряглась, выпрямилась и отшатнулась назад, приземлившись на низкий стеклянный стол, который разбился под ее весом. Там сидел мужчина постарше, и он показался ему смутно знакомым. Долю секунды он просто смотрел на нее, держа ножницы, а потом протянул руку.