Бэтмен
Шрифт:
Сейчас завод сам по себе мало интересовал Джокера.
Ему нужен был один-единственный человек по одному очень конкретному делу.
Этот человек ждал его в лаборатории, пропахшей почему-то парфюмерией. При виде Джокера он встал и слегка поклонился.
Разговор был на удивление коротким.
— Ты уже произвел миллион этих штук? — поинтересовался Джокер.
— Да, сэр.
— Отправляй все! — Непьюр был доволен. — Мы откроем новую эру!
Если бы не заключительные слова, этот диалог мог бы
В самом деле, ведь и не подумаешь, что сейчас решалась судьба тысяч человек, многие из которых должны были встретить скорую и совершенно неожиданную смерть!
Джокер не слишком преувеличивал, говоря о начале новой эры.
Имя ей должно было стать — Эра Страха.
Даже самый заурядный городок не может обойтись без своего телевидения. Что уж говорить о таком городе, как Готэм-Сити?
Можно сказать, что оно всюду является если не двигателем, то уж наверняка осью, вокруг которой будет вращаться весь городской мирок со всеми событиями, сплетнями, радостями и разочарованиями.
Что делает человек, приходя домой, в первую очередь? Включает телевизор. Может быть, иногда он перед этим еще и раздевается, но это уже его личные подробности: на экран можно смотреть и в пальто.
Неудивительно поэтому, что все работники телестанций очень гордятся своей работой и очень не любят неожиданных сбоев. Только для того, чтобы проверить, как смотрится в прямом эфире передача, которую даже в худшем случае не так-то легко остановить, собирается порой десяток человек. И можно не сомневаться, что один будет в восторге, другой — в полном разочаровании, а остальные выстроятся между этими полюсами.
Последние городские новости контролировало, за исключением персонала технического обеспечения, около шести человек.
Глаза напряженно всматривались в мертвые пока экраны. Их было два для удобства смены кадров.
Киностудия шумела, но шум стихал по мере приближения времени передачи.
Гасли одни лампы-«юпитеры», зажигались другие.
Пока все шло по плану.
— Девять секунд до начала передачи! — объявил женский голос, обрывая последние посторонние звуки и разговоры. — Пять, четыре, три, два, один!
— Музыка! — негромко скомандовал режиссер — и музыка заиграла. Заставку! Картинку!
Впрочем, всего этого он мог бы и не говорить — люди и так знали свое дело.
«Городские новости», — сообщила надпись на экране, прежде чем уступить место дикторше.
Темноглазая брюнетка приветливо улыбнулась с экрана.
Режиссер напрягся — он не слишком доверял этой Бетти: она часто сверх меры волновалась, и зрителям это не очень нравилось (во всяком случае, по мнению режиссера).
— Добрый вечер, — полился из динамиков мягкий, хорошо поставленный женский голос. — Мир моды Готэма потрясен неожиданной смертью манекенщиц
«Ну сколько раз я ей говорил, — возмутился режиссер, — чтобы она убирала улыбку при таких сообщениях. Можно подумать, что наше телевидение вместо того, чтобы выразить сочувствие, насмехается над этими шлюхами».
Между тем Бетти продолжала, не переставая улыбаться:
— Причина смерти — аллергическая реакция, хотя власти не исключают возможность употребления наркотиков.
Последние слова прозвучали настолько жизнерадостно и бойко, что режиссер чуть не схватился за голову.
— Переключай, — тихо скомандовал он, откидываясь на спинку кресла.
— Составляются планы, — заговорил со включившегося правого экрана мужчина, — по проведению праздника двухсотлетия города…
Высунувшаяся словно из ниоткуда рука сунула ему под носом какие-то бумаги.
Тот же текст возник и на бегущей строке.
— Мы только что получили сообщение, — заглянул в листки диктор. — Три неожиданные смерти в салоне красоты… — последние слова потонули в совершенно неуместном и неожиданном женском смехе.
Режиссер взглянул на левый экран — и похолодел.
Бетти хохотала, корчась от собственного смеха.
— В салоне красоты… — как испорченная пластинка повторил пораженный этим явлением диктор. — …Произошли… Сегодня… — он терял дар речи.
— Бетти, что происходит? — вскочил с места режиссер.
Она хохотала. Лицо молодой женщины краснело на глазах.
— Бетти! — не выдержал и диктор, поворачиваясь в сторону своей партнерши.
Ее лицо заливала краска, было видно, что Бетти пытается справиться с собой — но безуспешно.
— Черт побери!
— Бетти!
«Она сегодня же вылетит на улицу!» — сжал зубы директор телекомпании.
— Дайте другую камеру!
Неожиданно Бетти задергалась в конвульсиях и грохнулась на пол. На лице ее застывала жуткая гримаса, похожая на улыбку.
Тем временем на экране происходило нечто загадочное — изображение сперва запрыгало, превращая лицо мужчины в абстрактную живопись, потом исчезло совсем.
Зазвучала музыка. Ни на одной из хранящихся на телестудии пленок не было этой записи.
— Выключите это! — возмутилась негритянка-оператор.
Но сделать это никто не мог: по загадочной причине вся аппаратура разом вышла из-под контроля. Передача велась не из студии: ее выпустил в эфир неизвестный телехулиган.
Он не заставил себя долго ждать: секунда — и на экране возник размалеванный клоун. В руке у него был флакон с одеколоном или лосьоном.
— Новый продукт — производство Джокера! — захохотал он.
К экранам телецентра стекалось все больше людей. Понять, что и почему происходит, не мог никто.
— Что случилось?