Бьется сердце
Шрифт:
— Нет… нет, нет и нет! — она закричала так, что он отшатнулся. — Уходи.
И когда за ним закрылась дверь, она, держась за стены, подошла к карточке:
— Все слыхал? Так ведь надо? Доволен? Всё теперь! Умер ты — и меня жизни лишил… Чем я виновата перед тобой? За что ты меня так?
Волосы её метались из стороны в сторону:
— О! О!
Билась в истерике женщина — одна в пустой избе.
Пестряков
Осадив
Так что же всё-таки происходит с нашим другом Аласовым? Или секретарь райкома недостаточно категорически заявил ему о переводе?
Ах, Наденька-Надюшка! Живёшь ты спокойно за широкой спиной мужа, даёшь ему всяческие боевые задания, а даже представить себе не можешь, сколько барьеров приходится одолевать, чтобы эти задания выполнить! Чего греха таить — заставила ты меня, Надюшка, поволноваться. От многих лет супружеской жизни, как известно, у жён любовного пыла к мужьям не прибавляется — закон природы. К тому же она в самой поре, а он уже по другую сторону перевала. С появлением Аласова Тимир Иванович и вовсе пал духом — этого ему только не хватало!
Однако ошибся, пронесло грозу. Такой ласковой, страстной, заботливой, как в последние недели, он давненько жену не знал. Вот тебе и «охладела»…
Какой прекрасной может быть наша жизнь, если Аласова сплавим. Ему тут не жить, это ясно, но чует сердце, ещё хлебнём мы с ним неприятностей! Сегодня же по приезде надо позвонить Кириллу Сантаевичу, между делом лишний раз напомнить — чего тянуть, пусть издаёт приказ. Нужно действовать решительно и без промедления!
Впереди показались дымы, устремлённые в небо. Вот и Арылах.
Неожиданно из-за увала, едва не угодив под колёса, бросился машине наперерез какой-то сумасшедший лыжник — в расстёгнутой шубейке, в шапке, нелепо сбитой на ухо.
Аласов!
Разглядеть как следует не успел, но конечно же это Аласов. Проскочил, нырнул с дороги куда-то вниз. Шофёр бормотал сквозь зубы проклятия — перепугался парень страшно, даже нажать на тормоз не успел.
— Видала? — изумлённый Пестряков обернулся к жене. — Ты знаешь, кто это был?
— Знаю, — ответила она коротко.
Пестряков понял всё по металлическому блеску её глаз.
Аласов
А он гнал
Почему она сказала «нет», когда должна была сказать «да»? Он шёл к ней за одним, ничего иного не мог себе представить, а она сказала — нет.
Когда он думал об этом там, в Летяжьем, он даже на минуту не мог вообразить, что будет, если она ответит — нет. Особенно после того, как он сознанием преодолел последнюю преграду — Сеню, когда понял: он ведь никогда и не был преградой. Сеня всегда был за них!
Как она закричала страшно: «Уходи!»
Почему?
Впрочем, что теперь все эти зачем и почему?!
Вернулся от неё, мать испуганно поглядела: что ещё? Потыкался из угла в угол, не зная, куда деть себя, вспомнил про лыжи, и — в стужу, в снега, через увалы, к чёрту в зубы!
Дурачина: отправиться к ней не раньше и не позже, а сегодня, когда нужно решать совсем другую головоломку, когда над тобой висит Бордуолах и тебе как никогда требуется душевная прочность!
Впрочем, это тоже из серии дурацких почему. Задним умом мужик крепок. Потому и пошёл именно сегодня, что не мог иначе. Должен был пойти и сказать — напрямую. И получил ответ — тоже прямой.
Был уже тебе однажды от ворот поворот, только ты не захотел тогда понять, не поверил горькой правде. Что ж, дождался. «Уходи!» — яснее не бывает.
Даже хорошо, что произошло это именно сегодня: всё одним разом. Никаких иллюзий.
Её он не винит ни в чём. Наверно, для Майи это и в самом деле невозможно.Когда для человека невозможно — о чём же говорить.
Из-за горизонта встала огромная медно-красная луна.
Прощай, Майка!
XXX. Большая удача Акима Кылбанова
Как и когда приходит к человеку удача? Золотое яблочко вдруг падает в руки, а откуда и как — никакой Ньютон не объяснит.
Началась новая четверть, и Кылбанов налёг на задачки: во-первых, сразу возрастает число оценок — откройте журнал и увидите, что физик не ест хлеб даром; во-вторых, выпускные экзамены. Задачки на выпускных год от года сложнее. Если этих сорванцов не поднатаскать в году, опозорят на весь район.
Пестряков представил Кылбанова к значку «Отличник народного просвещения». Однако инспектор в роно — Кылбанов уже побывал там — чего-то мнётся: то да сё… Не подложил ли ему свинью Аласов?