Better Said
Шрифт:
Где ты, маленький ублюдок. Слышу его голос вдалеке, вокруг темно и холодно. Я сжимаюсь, тело трясет. Я открываю встроенный в стену шкаф и вижу мальчика трех лет.
Узнаю в нем Теодора.
Нет!
Он плачет, а я смеюсь. Нет! Этого не может быть!
Мой мальчик плачет, он боится меня…
Распахиваю глаза, пытаясь на чем-то сфокусироваться. Все плывет. Включаю ночник на прикроватной тумбе, понимая, что вот-вот мое сердце выпрыгнет из груди.
Проклятье, что это было?
Сраные кошмары вернулись,
Ее нет рядом, а у меня снова кошмары. Но они изменились. Теперь я… Я ужасно обращаюсь с мальчиком. Однако, становится еще паршивее от того, что сутенер моей биологической матери не был моим отцом, а в своем сне я издевался над своим собственным сыном.
Этого я боюсь больше всего на свете.
Ана возненавидит меня. Нет, я не допущу этого! Я ведь… Я люблю Тедди! Как бы я не боялся, как бы не страшился ошибиться в обращении с младенцем, я люблю его, свою плоть и кровь.
С ужасом замечаю спустя пару мгновений, что Теодор и вправду плачет. Сработала радионяня. Я подрываюсь с постели и бегу на второй этаж, перескакивая по две ступени за раз. Малыш заходится в истерке, дергает ручками и ножками, кривится, кричит.
— Эй, ну ты чего? — шепчу я, аккуратно поднимая сына на руки. — Тише, Тедди, тише, — покачиваю его на руках.
Он немного успокаивается, но еще хнычет. Смотрю на время, 12:58, он еще не должен был проголодаться, и подгузник в норме. Кажется, он просто испугался одиночества.
Нет-нет, Грей, это плохая идея взять его с собой в комнату.
Но так он хотя бы будет рядом со мной, будет чувствовать мое присутствие. Не ощутит себя брошенным. Прижимаю его к себе крепче, продолжая покачивать, и выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз и возвращаюсь в свою спальню.
Укладываю Теодора на половину Аны, с другого края кладу свободную подушку, а низ подпираю своим покрывалом. Из шкафа вынимаю еще одну подушку и кладу ее у изголовья.
Все, теперь ты в безопасности, малыш. А главное — я рядом.
Ложусь возле своего сына и глажу по животику, чтобы он окончательно успокоился. Вскоре Тед засыпает, а за ним следом отключаюсь и я.
***
Сегодня девятое мая.
Наша первая годовщина. Ровно год назад Анастейша упала в моем кабинете, придя заменить свою подругу-соседку. Нет, она не просто упала, она буквально ввалилась в дверь и в мою жизнь. Тогда я еще не понимал, к чему может привести наше знакомство, да и не мог поверить, что наши отношения выйдут за рамки Дом-Саба.
Сегодня наш первый юбилей, а она в больнице, я с ребенком дома. Но я не собираюсь сидеть в четырех стенах, сложив руки в ожидании чуда. Не возьми я ситуацию в свои руки после нашего первого и последнего расставания, наверное, так и трахал бы бесцельно брюнеток.
А теперь у тебя семья, Грей.
Смотрю на спящего сына. Прошлая ночь была кошмарной! Он без конца просыпался, хныкал, и я бегал
Поручив сына миссис Джонс, я быстро принял душ и надел джинсы с рубашкой. Хотелось разнообразия в этот день. Я мог бы нанять няню, но мне легче добавить зарплату уже проверенному, надежному человеку, чем искать кого-то, и не быть в нем уверенным. Поэтому я со спокойной душой и букетом роз отправился в больницу к жене.
Я так надеялся, что все в скором времени вернется на свои места, что моя малышка проснется, подержит сына на руках, скажет, нравится ли ей выбранное имя. Я возлагаю на этот день большие надежды. В прошлом году девятое мая изменило мою жизни, надеюсь, то же самое произойдет и в этом.
Открываю дверь реанимации и вхожу внутрь, ожидая увидеть Ану, однако, замираю на месте. Брови удивленно ползут вверх, а сердце ускоряет ритм в страхе. Проклятье, где она? Кровать пуста, ее нет.
О, нет…
Она ушла? Бросила меня?
Паника нарастает в груди, сковывает дыхание. Я пячусь назад в неверии, этого просто не может быть. Моя Ана не могла так поступить. Громко втягиваю воздух. В коридоре сталкиваюсь с медсестрой.
— А… где… — показываю на дверь, — где Анастейша Грей?
— О, Вы ее муж? Мистер Грей? — спрашивает девушка, и я согласно киваю ей, все еще требуя ответа всем своим видом. — Ее перевели в обычную палату, разве Вам не сообщили?
— Что? — в горле собирается ком.
Моя девочка очнулась, а мне никто не сказал!
Блядь, всех уволю!
— Мне должна была позвонить медсестра… Не знаю, как ее зовут, рыжая…
— А, это Кайли, у нее выходной сегодня. Пойдемте, я проведу Вас к жене, — улыбается брюнетка и зовет меня за собой.
Наконец-то она сказала хоть что-то толковое! Мы проходим по длинному коридору отделения, и медсестра останавливается около одноместной палаты под номером триста пятьдесят два. Со словами «Вам туда» она удаляется.
Нетерпеливо нажимаю ручку двери и вношусь внутрь, словно ураган. Малышка лежит на кровати с закрытыми глазами, но, услышав меня, поднимает голову. Ее личико озаряет улыбка, однако смотрит она немного испуганно.
— Кристиан, — шепчет она, осматривая меня с ног до головы. — Я так скучала, — мурлычет Ана.
— Ох, детка, — подлетаю к ней и оставляю цветы на тумбе, присаживаюсь на край постели и припадаю к ее губам, целуя неистово страстно и любя.
Эти губы сводят меня с ума. Не могу без них жить.
— Где наш малыш? Что с ним? — с волнением в голосе спросила Анастейша, приложив руку к своему плоскому животику.
— Он уже дома, любимая, и он вполне здоров, — заверил ее я.
А еще нужно сказать ей, что я выбрал имя.