Беверли-Хиллз
Шрифт:
Все происходило в полной тишине. Ничто не шевелилось, кроме неустанно исследующего пространство комнаты электрического луча. Постепенно география помещения складывалась в общую картину, а пришелец повел себя более уверенно, и звук его шагов не заглушал теперь даже ковер.
Более всего его интересовали стены. Он выхватывал лучом картины и фотографии, развешанные в изобилии, и каждую рассматривал внимательно. Ненадолго внимание его задержала каминная полка, где среди статуэток стояли вазочки с цветами, в которых стоило бы обновить воду или выбросить их содержимое.
Но наконец человек нашел
Рука в черной перчатке нажала на узорную деревянную рамку и выдвинула из нее небольшую картину. Раздался звук, похожий на горестный вздох, потому что это полотно уже много лет не расставалось с этой рамой.
Каролин отодвинула от себя тарелку на символический дюйм, означающий, что она сыта. Набор закусок и блюд был тщательно подобран, и венцом всего были нежнейшие киевские котлеты, начиненные шпинатом и спаржей. Впервые, когда она их попробовала и легкомысленно сразу ткнула ножом и вилкой, гейзер горячего масла облил ее декольте и необъятную грудь.
Она смотрела на мужчину, сидящего напротив за столом, и не могла не поддаться его обаянию. Она знала, что каждая минута общения с ним стоит сто тысяч долларов – это на экране, а в жизни? Как он подносит вилку ко рту, жует, как сексуально постреливает глазами.
Любой его жест, любой движение лицевых мускулов представляли собой уже целый аттракцион. Причем он был искренен во всех своих ипостасях. То он выглядел мальчишкой, огорченным чем-то, которого хотелось пожалеть и погладить по головке, то целеустремленным соблазнителем, то поэтически настроенным воздыхателем, восхищенным сидящей напротив него за столом прекрасной дамой.
А еще она знала, что он за наивной внешностью прячет железную натуру прагматического и удачливого бизнесмена, и тягаться с ним на равных на этом поприще под силу только ей, Каролин Киркегард.
Она соглашалась с тем, что его обаяние воздействует даже на нее и что она готова вкусить того волшебного пирога, какой он ей приготовил, но про главную свою цель Каролин не забывала и бережно лелеяла в своем мозгу.
Официант, обслуживающий их, казалось, ощущал электрические токи и разряды, возникающие между его клиентами, и сам выглядел несколько нервным.
– Могу я предложить вам бокал шампанского, мадам? – спросил он, преждевременно откупорив бутылку. Стекло покрылось изморозью, но Каролин могла разглядеть ясно и марку, и год производства.
– Нет, спасибо, – отказалась она.
Официант обошел стол и обратился к Роберту:
– А вам, сэр?
– Нет, спасибо, Клаус. Я думаю, что на сегодня достаточно. О да, Клаус, поблагодарите от меня месье Боске, не сочтите за труд. Скажите ему, что он на этот раз превзошел себя.
– Разумеется, сэр. Приятного вам вечера, сэр. И вам, мадам.
– Кстати, могу ли я попросить вас, Клаус, уходя, оставить дверь в сад открытой. Здесь что-то стало жарковато, а я не выношу кондиционированный воздух. Я сам ее закрою попозже.
– Конечно, сэр.
Клаус удалился. Они остались вдвоем.
– Ужин был великолепен, Роберт.
– Твое присутствие украшало этот вечер, Каролин.
– Не перейти ли нам к камину? – Она не просила, а настаивала.
Роберт тотчас встал.
– Разумеется,
Сейф был скрыт за картиной. Луч фонарика высветил его. Рука в перчатке коснулась миниатюрного замка и начала поворачивать диск с ловкостью, достигаемой большой практикой. Одновременно пальцы левой руки нащупали утолщение в бронзовой поверхности сейфа – контакты двух проводков, ведущих к двум микрофонам, и разъединила их. Оставшаяся часть операции заняла всего лишь несколько мгновений. Щелчок, второй, третий… и дверца отворилась.
Свет вспыхнул внутри сейфа и отразился множеством лучей от кварцевого кристалла, спрятанного в нем. Там еще был конверт, к которому и потянулась рука пришельца.
На протяжении всего ужина Роберт играл с нею, как опытный музыкант на своем инструменте. Он наблюдал, как жар его обаяния растапливает свинячьи мозги и сало этой туши, а сам, как и рассчитывал, оставался невозмутимым. Но, оказавшись рядом с ней на софе, подогреваемый всполохами живого огня в камине, Роберт помимо своей воли ощутил готовность обратиться с нею в один сплав.
Каролин не пошевелилась, когда он придвинулся к ней, только обратила к нему свои влажные губы, словно цветок поворачивается к солнцу.
– Ты всегда была так хороша, как сейчас? – задал он вопрос давно отработанным сексуальным шепотом и зажег в ответ искорки в ее бездонных глазах.
Другого ответа и не требовалось, лишь только дальнейшие действия. Рука Роберта обхватила могучую спину гостьи, и головы мужчины и женщины склонились, сблизились, приготовившись к взаимной ласке.
Каролин почувствовала, что тает, как лишенный тени снежный сугроб на солнце. Она ждала этого момента, но не рассчитывала, что ее воля ослабеет и подчинится его воле в решающий миг. Она, как ей казалось, возбуждала Роберта, чтобы потом восторжествовать над ним, но и возбуждалась сама. Какова будет концовка этой встречи? Теперь она уже сминала в комок и отбрасывала прочь расписанные буквально по минутам свои прежние планы. Будь что будет! Как-нибудь она выберется!
Одно мгновение они еще держались, как бы разделенные преградой. В следующее уже воссоединились.
Ее рот сомкнулся с его ртом, а его пальцы впились в теплую кожу. Мужские и женские клеточки их тел проснулись и затеяли игру, гормоны взыграли, дыхание участилось, но слилось в единый ритм. Для того чтобы совершить любовный акт, нужно было только освободиться от мешающей одежды. Сделали они это с легкостью юной влюбленной пары и впились друг в друга, изгибаясь и катаясь по софе, восхищенные тем, что обнажились и им стало доступно все – ее упругие полушария грудей и ягодиц и его мужское напряженное естество.
Паула спешила, пробираясь по дорожке, вдоль мокрых после обильного дождя жасминовых кустов. Охраняя от падающих с веток капель, она бережно несла под мышкой папку с чертежами. Инстинктивно она все-таки пыталась не припадать на больную ногу, помня, как Роберт безжалостно и с отвращением отнесся к ее физическому недостатку.
Она не хотела бы больше встречаться с ним, но Уинти настоял, что эту папку надо доставить ему немедленно. Паула уже приготовила речь, которую произнесет: