Бей и беги
Шрифт:
— Слышали?
Она передернула плечами.
— Где-то… Так вам понравилось мое выступление? — Она протянула руку. — Дайте мне сигарету.
Я дал ей одну, другую взял себе и зажег сначала ее, а потом свою. Мы немного поговорили о ее номере. Внезапно она спросила:
— Что вы делали там сегодня утром? Не очень-то я поверила этой истории с купанием.
— Просто изучал местность. Но о чем вы думали, собираясь замуж за полицейского?
— Какое вам дело, за кого я собиралась замуж?
— Да никакого. Просто мне показалось странным, что такая женщина, как вы, может выйти
Ее губы сложились в усмешку.
— Но он был особенным полицейским.
— Да? — Я наклонился вперед, чтобы стряхнуть пепел в пустую пачку из-под сигарет, лежавшую на туалетном столике. — Что значит особенный?
— У него были деньги. — Она поднялась и прошла за ширму в углу. На ногах она держалась нетвердо. — У вас есть деньги, мистер Скотт?
Я повернул свой стул так, чтобы видеть ширму в углу.
— Есть немного, — сказал я.
— Единственное, что в этом мире что-нибудь значит, это деньги. Без денег ты ничто. Не можешь найти приличную работу, не можешь жить в более или менее приличном месте, не можешь общаться с людьми, стоящими общения!
Она вышла из-за ширмы. Теперь на ней было красное шелковое платье с очень смелым декольте. Чуть покачиваясь, она подошла к столику и начала укладывать свои темные волосы.
— Десять лет я так жила. Небольшим талантом я обладаю. Но он не приносит мне столько денег, чтобы было о чем говорить. На то, что я зарабатываю, я могу жить, если это можно назвать жизнью, но. не более того. Так что когда этот краснолицый полицейский начал меня обрабатывать, я позволяла ему это, потому что у него были деньги. За десять лет работы в ночном клубе я насмотрелась и наслушалась разного, но никогда еще не слышала, чтобы мне делали предложение. И тут появляется этот полицейский. Он был груб, а порой просто ужасен, но он, по крайней мере, хотел на мне жениться. — Она остановилась и выпила еще. — У него были деньги. Он делал мне подарки. — Она открыла один из ящичков и вынула оттуда золотую пудреницу. — Подарил мне вот это и не требовал, чтобы я разделась сразу же, как только получу ее. Он подарил мне беличью шубку. И обещал норковую. — Она снова остановилась, чтобы налить еще джина. Думаю, не будь она на взводе, она не говорила бы так откровенно.
Я слушал ее с напряженным вниманием.
— У него был коттедж на Палм-Уэй. Очень милый. Там была терраса, выходившая на море. А в одной комнате пол был стеклянный, с фонарями под ним. Я бы вышла замуж за этого человека, проживи он дольше. Но он был настолько глуп, что позволил себя убить. — Она допила джин и поставила стакан. — Он сделал большую глупость, когда он и Арт Галгано… — Она замолчала, всматриваясь в меня, как будто я расплывался перед глазами. — Я, видно, пьяна. С чего это я так с вами разговорилась?
— Не знаю, — ответил я. — Люди говорят, чтобы облегчить душу. А он ничего не мог поделать с тем, что его убили. Вы должны жалеть его.
— Жалеть? — Она смяла сигарету. — Вы хотите сказать, что я должна жалеть самое себя? — Она подлила джина в стакан. — Вы ищете себе жену, мистер Скотт?
— Я бы этого не сказал.
— Так что же вы ищете?
— Хотел выяснить, каким образом О’Брайен попал под машину.
Она «подняла
— Порядочная дрянь. Я его пью только после не очень удачных выступлений, как сегодня. — Она посмотрела на меня. — Какое вам дело до О’Брайена?
— Никакого. Мне просто любопытно узнать, как это произошло.
— Значит, никаких других причин у вас нет — просто любопытство?
— Да.
— Как вы сказали ваше имя?
— Скотт.
— И вы хотите узнать, как Харри попал под машину?
— Совершенно верно.
— Я могла бы вам рассказать. — Она глотнула джина, потом, с выражением отвращения, поднялась и вылила остатки в раковину около двери. — Я могла бы вам рассказать. Во сколько вы это цените, мистер Скотт?
Я уронил сигарету в пустую коробку, служившую пепельницей.
— Вы имеете в виду, сколько бы я заплатил?
— Да, конечно, я имею в виду это. Теперь я знаю, кто вы. Вы тот самый человек, которого шантажирует Оскар.
— Почему вы так думаете? — спросил я, стараясь, чтобы мое лицо ничего не выражало.
— Я кое-что слышала, — сказала она. — Я не одобряю шантаж. Мне нужны деньги, мистер Скотт. Я должна уехать из этого города. Я могу дать вам информацию, которая поможет избавиться от Оскара, но это будет стоить денег. Я не собираюсь грабить вас. Моя цена — пять тысяч. Это дешево. Я знаю, сколько просит Оскар. Пять тысяч — это ерунда!
— Какая информация?
— У вас есть пять тысяч долларов, мистер Скотт?
— Есть, но не при мне!
— А сегодня вы сможете их достать?
— Смогу. — Я подумал о восьми тысячах, которые лежали у нас в сейфе. Я мог бы взять их пока и вложить свои в понедельник, когда откроется банк. — А как вы поможете мне избавиться от Оскара?
— Я скажу вам это, когда вы предъявите мне деньги. Не раньше. Я расскажу вам кое-что, что вы сможете использовать против Оскара. Если вы жалеете пять тысяч, чтобы спасти тридцать, вы просто дурак. Вы можете привезти мне деньги сегодня ночью?
Если она действительно знала, как мне покончить с Оскаром, стоило пожертвовать пятью тысячами.
— Да, могу.
— Я буду дома около двух, — сказала она светски. — Я живу в квартире десять в Мадокс Орлез. Знаете, где это?
Я сказал, что знаю.
— Привозите с собой деньги, мистер Скотт, и я дам вам противоядие. Приезжайте ровно в два. Я должна успеть на поезд. — Она подошла к двери и открыла ее. — Надо снова петь для этих гнусных пьяниц. До свидания.
Я прошел мимо нее в коридор и оглянулся. Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд, потом она тихонько закрыла дверь.
Выезжая со стоянки, я заметил, что за мной выехал черный «клиппер».
Тогда я не придал этому никакого значения, хотя машина все время следовала за мной и отстала, только когда я подъехал к дверям агентства. Но позже я вспомнил об этом. Было без четверти час. От входной двери у меня был ключ, но я знал, что если буду открывать ее сам, то включится сигнализация, и я подниму тревогу. Поэтому я позвонил, надеясь, что привратник не отправился спать.
Вскоре он пришел, посмотрев на меня через стекло, выключил сигнализацию и впустил меня.