Бей первой, леди!

Казанцев Кирилл

«Именно так я и подумал».

Макс следил за следующим самолетом, а Юлька продолжала:

— Я приехала в Шереметьево, купила билет и улетела в Женеву, а через три дня пришла в банк и получила свои деньги. Потом продала старый дом, что оставил мне отец, купила новый поближе к озеру, потом узнала о смерти Левицкой, потом мне стало плохо. Так плохо, что я решила, что умираю, что чертова вдова зовет меня за собой с того

света, я была совсем одна там, почти не знала языка. Я жила тогда в отеле, персонал вызвал мне врача, он отправил меня в больницу, где я узнала, что беременна.

Макс отвлекся от созерцания очередного «Боинга», мчавшегося по взлетке, глянул на Юльку. Та тоже смотрела в окно и теребила большой кулон, что висел на толстой, матово блестящей цепочке, смотрела и говорила дальше.

— Мне пришлось провести в больнице почти девять месяцев, потом я родила, и все прошло благополучно. Я вернулась в свой дом, наняла няньку, выучила язык, и теперь мы живем втроем: я, Алекс и женщина, что присматривает за ребенком. Есть еще несколько человек, что работают по дому, и водитель, я боюсь сама садиться за руль.

Что и требовалось доказать — у нее все в порядке. И дом есть, и семья какая-никакая, и водитель, и охранник, наверное. Хотя на кой черт в Швейцарии охрана, кому она там нужна, там и без охраны жить можно!

— Алекс уже спрашивает меня про отца, и я не знаю, что сказать. Я обещала, что он приедет, что позову его к нам. И вот приехала за тобой. Макс, это твой ребенок, если не веришь, мы можем сделать тест на ДНК…

Она говорила что-то еще и по-прежнему смотрела в окно. Макс сжал кулаки в карманах куртки и смотрел перед собой. События развивались слишком быстро, он не успевал за ними и совершенно потерялся в этом потоке. Посмотрел на часы, прикинув, что пора выезжать, чтобы успеть вернуться в город и завтра везти пассажиров на электричку, и тут же плюнул на эту электричку, захваченный другой мыслью. Юлька родила от него, родила в Швейцарии, ребенку уже почти два года, и он хочет видеть отца. И что прикажете с этим делать, когда женщина заявляется вот так, без предупреждения, и в лоб говорит тебе, что ты, оказывается, отец? Убить ее, что молчала так долго, или взять в охапку, утащить отсюда куда подальше, чтобы никто не видел, и там с пристрастием допросить? Но вместо этого он буркнул недовольно, как могло показаться, а на самом деле растерянно:

— Алекс…

что за имя? Как в дурацком боевике… Кто его так обозвал?

Юлька повернулась к нему, улыбнулась, поправила волосы и положила сумку на колени:

— По паспорту она Сашка, Александра. Алекс зовет ее нянька, она сама придумала ей такое имя. Сашка — гражданка Швейцарии, как и я, нам не хватает только тебя. Ты поедешь со мной?

— Я невыездной, — напомнил Макс, — у меня и паспорта-то нет, куда я поеду? Может, ты привезешь ее сюда, в Москву?

Юлька достала из сумки толстый конверт и подала его Максу. Он глянул на девушку, на конверт и осторожно, точно внутри было битое стекло, открыл его. Там лежали два паспорта: российский и заграничный, на чужое имя, но с фотографией Макса. Выглядел он на ней самым зверским образом: набыченный, злой, смотрит исподлобья, страх божий, а не рожа. Смотрел-смотрел и догадался: это Артемьева работа, заснял, когда с участковым приходил, на фото даже край футболки виден. Ловко он все обстряпал, за две недели, значит, управился. Но все равно чистая работа, и документы настоящие, не подкопаешься.

— Ну что? — торопила его Юлька. — Что тебе еще надо? Билет твой у меня, регистрация закончится через десять минут. По квартире своей соскучился, по клиентам? Вернуться хочешь? И что ты там делать будешь? Сопьешься, как соседка твоя?

— Все-то ты знаешь… — Макс потихоньку приходил в себя. Она права, черт ее возьми, права тысячу раз. Но документы, но дочка…

— У тебя фото ее есть? Покажи, — попросил Макс.

Но Юлька как-то по-особенному улыбнулась и сказала:

— Нет, я специально не стала брать с собой ее фотографию. Либо ты увидишь Сашку живьем, увидишь ее в нашем доме, либо не увидишь никогда. Решай сейчас, у тебя пять минут.

И постучала ногтем по стеклу больших часов, что красовались у нее на запястье. Макс открыл паспорт, полюбовался на себя, прочитал фамилию, имя — все незнакомое, чужое. И другое, новое, незнакомое пока, но хуже уж не будет, это точно. «Сам решишь» — ага, как же, она снова не оставила ему выбора, да и времени у них тоже нет.

— Шантажистка. — Он закрыл паспорт, забрал со стола кольцо, поднялся с кресла и подал Юльке руку. — Пошли. Где тут твой самолет?

И пошел за девушкой к стойке регистрации.