Бей ушастых! Часть 3
Шрифт:
— Дуусь, уточни, будь так добра, мозговой штурм — это что? — задаю я интересующий всех вопрос.
Княгиня задумывается на минутку. В задумчивости она даже начинает грызть собственный рыжий хвост. Забавно зрелище, надо сказать. И если бы тема нашего собрания не была настолько печальной, я бы даже хихикнул. Ну, хотя бы хмыкнул, а так приходится делать над собой усилие и сохранять серьезное выражение лица.
— Ну это… Это когда собирается куча народу, и каждый из них несет чушь на заданную тему. А
Кошусь на нее с сомнением на лице.
— Дульсинея, радость моя, — произносит Кардагол, — ты твердо уверена в том, что из кучи ерунды может получиться удобоваримый вариант?
— Не знаю, — с досадой восклицает Дуська, — в моем мире это использовалось!
Оглядываю присутствующих и задаю на правах короля, хоть и бывшего, сакраментальный вопрос:
— Кто будет нести чушь первым?
Народ переглядывается в поисках жертвы в ближнем своем. Казалось бы, что страшного в произнесении ерунды вслух, когда все заранее знают о том, что это ерунда? А не хотят. Стесняются, что ли?
— Ладно, — вздыхает Кардагол, и делает такой интересный жест рукой, будто отмахивает от себя что-то, — честно говорю — во дворце Рахноэля я ни разу не был. Меня в замке Совета допрашивали. И вообще, тогда другой правитель эльфов был — Сарадиэль. Не знаю, кто он там нашему ушастому правителю.
— Я был во дворце, — заявляю я, — а также Лин, Саффа и Шеон. Но мы мало, что видели.
— Валь, по-твоему, где там может быть темница? — интересуется Терин.
Развожу руки в стороны.
— Понятия не имею.
— Внизу, — тихо проговаривает Шеон, — в этом плане дворец Рахноэля от Зулкибарского не отличается. Мы тоже предпочитаем творить темные дела в темноте.
О, а я и не заметил, как он подошел.
Дуся фыркает.
— А что, на эльфийском пытка военнопленных тоже называется темным делом?
Мы с Шеоном переглядываемся.
— Да, — говорит мой мальчик, — темное дело, темные боги. У нас это одинаково.
— К вопросу о богах! — восклицаю я, — Налиэль, помню, рассказывал мне какую-то странную историю о боге, явившемся Рахноэлю. Что это могло быть?
Мы все дружно поворачиваемся к Шеону. Он краснеет и опускает голову.
— Не знаю, — бормочет он, — и даже предположить не могу.
— Но в кого-то Вы верите? — интересуется Лин.
— Все в кого-то верят, — отвечает наш полуэльф, — но наши боги очень давно не общались с нами. Не думаю, что они снизошли до эльфов именно сейчас. Хотя… Кто его знает.
— Меня тоже кое-где считали богом, — задумчиво проговаривает Кардагол.
— Наверное, богом всяческих пакостей, — встревает Дуська.
— Ага, — несколько растерянно соглашается маг.
Хочу ему сказать, чтобы он поменьше переживал, что спасем мы его сына и слов не нахожу.
— Итак, что мы имеем? — вдруг встряхивается Кардагол, — не считаю Рахноэля недалеким, а потому дворец его должен очень хорошо охраняться особенно сейчас. Как мы можем туда проникнуть? Вальдор, твои соображения.
Пожимаю плечами.
— Представить не могу. Сам дворец невысок, пару этажей, не больше. Но он очень велик по площади, насколько я смог заметить. Сложен из того же белого камня, что и большинство домов в городе.
— А еще он очень хорошо защищен магически, — тихо проговаривает Саффа. — Попытка даже просто войти без приглашения, скорее всего не удастся.
— А снять? — спрашивает Терин, крутя в руках яблоко. Вот странная у нашего некроманта привычка. Часы раздумья князь предпочитает проводить с фруктами. А я так с вином.
— Допустим, я смогу, хотя я не уверена в этом, пробить внешнюю защиту, но там вся площадь дворца переплетена заклинаниями. Самыми разными, — шепчет Саффа.
Обнимающий ее за талию Лин пока молчит.
— Даже если мы туда проникнем, что дальше? — интересуется Терин.
Пожимаю плечами. Вновь.
— Не знаю, насколько я понял, применение магии в Альпердолионе отслеживается. Особенно — боевой. Особенно — человеческой. Стоит кому-нибудь из волшебников произнести заклинание, нас тут же повяжут, — заявляю я.
— Или попытаются, — мрачно произносит Кардагол.
— А если я одежду заряжу? — вмешивается Лин, — эти ведь заклятия выявить невозможно, пока они не сработают?
Хмурясь, смотрю на княжича.
— И что? Ну, не выявят их сразу, а потом что? И вообще, как ты собрался туда проникнуть? Давайте лучше посмотрим на проблему с другой стороны. Зачем им Кир?
— Чтобы узнать наши планы, — заявляет Лин.
— Ну, да, — тут же подхватывает Дуська, — а еще, чтобы лишить нас одного из командующих!
— Или чтобы шантажировать нас, — тихо добавляет Иксион, — я знаю ушастого. Он ничего не делает спонтанно. Если велел утащить Кирдыка, значит, знал, для чего.
Высказанная вслух мысль о шантаже заставляет всех будто пригнуться. Кардагол вообще сидит, сгорбившись.
— Что они могут от нас потребовать? — спрашивает Лин.
Переглядываемся.
— Вопрос в том, — осторожно проговариваю я, — что мы можем им за это дать.
— Я хочу предупредить, — тихо произносит Кардагол, — если у кого-то из вас мелькает мысль о том, что я могу бросить сына, чтобы потом воскресить его — я на это не пойду.
Многие из нас стыдливо опускают глаза.
И в эту самую минуту, когда участники мозгового штурма сидят, погруженные в мрачное молчание, в палатке появляется Юсар.