Без аккомпанемента
Шрифт:
— Залезай.
Рядом с настольной лампой на маленьком столике- котацуобложкой кверху лежала книга Сэя Ито [37] «Портреты молодых поэтов». Бледный луч выхватывал из темноты лицо Ватару. Он выглядел не очень здоровым, но многодневная небритость придавала его облику какую-то особую мужественность, которую прежде мне замечать не доводилось. Немного стесняясь, я залезла под котацу и, чтобы скрыть свое смущение, дотронулась рукой до лба Ватару.
37
Сэй
— У тебя жар.
— Несильный.
— Может быть, лучше лечь?
— Не беспокойся. Наоборот, при небольшой температуре я чувствую себя очень хорошо, будто летаю.
Тетка говорила мне, что от жара помогает отвар из грибов сиитакэили лук с маринованной сливой, залитый кипятком, и я на полном серьезе собиралась приготовить что-нибудь из этого для Ватару, но в итоге так ничего и не сделала. Ну не тот я человек, чтобы самозабвенно посвящать себя уходу за больным, да, впрочем, и Ватару на это совершенно не рассчитывал. Все что я сделала — это вскипятила воду и развела нам обоим по чашке растворимого кофе.
Я уже не первый раз оставалась в чайном домике наедине с Ватару. Правда, до этого нам удавалось побыть вдвоем лишь весьма непродолжительное время. Обычно это происходило так: я приезжала в гости, мы с Ватару и Юноскэ слушали пластинки, и, пока то да сё, Юноскэ внезапно выходил из дома. Покуда я, не имея ни малейшего понятия о том, куда он направился, беспокойно поглядывала в сторону лаза, по прошествии тридцати-сорока минут, самое долгое через час, Юноскэ возвращался.
Для меня не было большей радости, чем оказаться в чайном домике, когда там не было Юноскэ, но, с другой стороны, Ватару никогда не приглашал меня в гости только потому, что его друга не будет дома. Я объясняла это тем, что они хоть и живут вместе, но дом-то снимает все-таки Юноскэ, а Ватару там не более чем приживальщик, и звать меня во время отсутствия Юноскэ было бы неблагодарно по отношению к нему.
Но в тот день все было по-другому. Юноскэ отправился в университетскую библиотеку, а после этого у него было свидание с Эмой. То есть было ясно, что до вечера он не вернется.
Мы проведем это время вдвоем… Мысль об этом согревала мое порядком озябшее тело, и от этого я чувствовала себя легко и свободно. Попивая кофе, я долго рассказывала Ватару про ссору с отцом, про то, как он меня ударил, и про то, что теперь я не знаю, как он будет относиться ко мне дальше. В отличие от Юноскэ, Ватару выслушал меня без тени насмешки.
— Не бери в голову, — коротко ответил он. — Наплюй ты на этот университет. Нет такого закона, что туда надо идти во что бы то ни стало. И потом, с поступлением в университет ничего не меняется.
— Правда? У тебя при этом ничего не изменилось?
— Нет. В основном ничего.
— Да? А зачем же ты тогда туда пошел?
— Работать не хотелось. Только и всего.
— Как я
— И ты к чему-то пришла?
— Да, — еще раз кивнув, серьезно ответила я. — Я хочу, чтобы обо мне говорили: хоть она и ужасно негодная девчонка — вместо учебы развлекается, пьет, живет как попало — а все же, видимо, не дура, раз смогла сдать такие сложные экзамены.
— Ты, Кёко, слишком много заботишься о том, как выглядишь в глазах окружающих, — весело улыбнулся Ватару.
Я ответила ему такой же улыбкой:
— Ну, значит, чтобы потешить свое чрезмерное самолюбие, мне пора начинать готовиться к экзаменам. Я действительно хочу поступить в университет.
— Ты собираешься провести еще один год на подготовительных курсах?
— Да. Только у меня нет никакого желания возвращаться для этого в Токио, — ответила я, не вынимая рук из-под одеяла, лежащего на котацу. — Я хочу остаться в Сэндае. Причем насовсем.
Ватару еле слышно вздохнул:
— А отец тебе разрешит?
— Не знаю, но я готова землю носом рыть, чтобы меня только здесь оставили.
— Почему?
Я украдкой взглянула на него. Ватару удивленно скривил губы:
— Почему ты так хочешь остаться в Сэндае?
В его вопросе не было ни малейшей издевки, наоборот, он задал его таким простодушным тоном, будто это маленький ребенок спросил о чем-то своих родителей. Я почувствовала, как к моему горлу подступает комок.
— А ты не понимаешь? — с легкой дрожью в голосе спросила я. — Ватару-сан, ты правда не понимаешь, почему я хочу остаться в Сэндае?
Ватару молчал. Пытаясь скрыть замешательство, я закурила сигарету.
— Ну не понимаешь, и ладно.
Изобразив усмешку, я выпустила струйку дыма. Что бы такое соврать, отчаянно думала я, но ничего путного в голову не приходило.
— Уж не хочешь ли ты сказать, — тихо спросил Ватару, — что не желаешь расставаться со мной?
Я ответила ему пристальным взглядом. Ватару едва заметно улыбнулся и покачал головой.
Почему я сразу не сказала себе, что его улыбка была фальшивой? У меня была масса оснований, чтобы признать, что это была либо откровенная фальшь, либо ничего не значащее выражение дружелюбия, но, несмотря на это, я все же решила поверить этой улыбке. Хотела поверить.
— Да, ты прав, — полушепотом сказала я и закрыла глаза. — Это потому, что я не хочу расставаться с тобой.
Было слышно, как с крыши падает снег. Мы оба не говорили ни слова. Комья снега падали один за одним, глухо ударяясь об землю, и от каждого удара маленькие окна чайного домика начинали дребезжать.
После долгого молчания я открыла глаза. Ватару смотрел на меня.
То, что произошло потом, было на редкость банальным и предсказуемым. Любой парень и девушка в этом возрасте сделали бы то же самое. И если бы это была не я, или на месте Ватару был кто-то другой, мы бы все равно сделали это.