Без царя в голове
Шрифт:
Совсем твои дела, Иван, плохи, — упал духом пилот, — где же это видано, чтобы девка при всем честном народе мужика кадрила? Был бы тот мужик миллионер, нет вопросов, резон бабий понятен. Но что взять с Ивана? Гол как сокол, богат долгами, да похмельем, сейчас еще выволочку полковник устроит за странный разговор, а это считай без премии останешься.
Нет ей резона кадрить рядового пилота, пусть он даже лейтенант! Знает вертихвостка, что денег за душой ни гроша, очередное звание не светит. А что сам собой хорош, да в любви крепок, еще не повод к подобному интересу. Таких крепких полным полно на базе, по сотне в день можно с ума сводить и каждый не чета
— Вечерком разве что, — осторожно ответил Иван, прикидывая состояние организма и степень его готовности к интимным событиям.
— Резоны Люськины нам неизвестны, грех отказываться, раз уж сама навязывается, — лихорадочно рассуждал Иван, предчувствуя сладостные перспективы приятного вечера и ночи, — чайку попьем, пирогов поедим, слово за слово, может чего и склеится. Вперед, солдат, не робей!
— Ваня, а ты меня все еще любишь? — нежным голоском, потупив скромно глазки поинтересовалась Люська. — Знаешь, я и на звезду с неба согласная!
Иван моментально насторожился. О любви девки в двух случаях интересуются — когда беременны или просить будут чего дорогого. Насчет первого Иван был спокоен, ибо ни сном ни духом, ни ухом ни рылом, никакой другой частью тела к этому обстоятельству касательства иметь не мог. А вот второе под большим вопросом.
— Врать не буду, Люся, нету у меня звезды, — дипломатично пропустив мимо ушей вопрос о любви, ответил Иван.
— Так уж и нету, Ваня, а если поискать? — Люська так проникновенно подмигнула, что бедное Иваново сердечко стремительно ухнулось в живот.
Были бы деньги, так и не пожалел бы ради Люськи пары сотен кредитов. Ремень потуже затянем, стройность приобретем необычайную, но ради ее зеленых глаз никаких денег не пожалеем, если они есть конечно.
Кабы сны сбывались, то сейчас бы то колечко из казино с зелененькими бриллиантами Люське на пальчик бы надел и кум королю, сват министру. Но жизнь не сон, а в чудеса Иван давно не верил. Есть у него жизнь и прожить ее нужно так, чтобы денег хватало от получки до получки.
Главная проблема этой жизни в том, что до получки деньги не доживают. И еще в том, что деньгам взяться абсолютно неоткуда и занять не у кого, кругом должен, а до получки еще неделя. Хорошо царям щедрыми быть, когда денег полные сундуки. А как бедному пилоту ту щедрость проявлять? Обидно же получается. От таких мыслей настроение Ивана испортилось окончательно.
— Ты, Людмила, глазки тут не строй! — придав голосу холода и строгости, пресек Иван секретарские шуточки. — Вызывал начальник, так пущай в кабинет, а нет, так я пошел вон!
Люська недовольно хмыкнула, крутанула короткой юбкой и рыжей молнией шмыгнула к себе в кресло.
— Господин полковник, к вам Иван Волгин по вызову! — обиженным тоном кинула она в переговорник. — Иди уж, лейтенант! — приказала она Ивану, и добавила, едва за ним закрылась дверь. — Противный! Нос задирает, а раньше шагу не давал ступить. Все мужики — сволочи!
В служебной карьере нет безопасных мест.
Поднимаясь, рискуешь упасть.
Сидя на самом верху, вынужден отпихивать прочих желающих.
Скатываясь вниз, рискуешь поранить задницу о гвоздь.
— Пилот Иван Волгин по вашему приказанию прибыл! — бодро отрапортовал он, закрыв дверь кабинета
Полковник Врубель со странным интересом смотрел на вытянувшегося перед ним по струнке Ивана и молчал, перебирая лежащие на столе бумажки. Иван насторожился, вдруг кто-то заложил полковнику их последнюю удачную сделку, когда они, возвращаясь с учений, за пять сотен продали одну ракету случайному контрабандисту. Кто их там на учениях считает, а пять сотен это пара хороших выпивок для всей компании. Не они одни так делают, но обычно все проходит шито-крыто. Неужто всплыло?
В ожидании выволочки мысли в голове пилота ворочались неторопливо, как дохлые рыбы на холодной сковородке. Несмотря на прохладный кондиционированный воздух, Волгин вспотел. За продажу ракеты могли наказать существенно, штрафом тут не отделаешься, могут и к военно-полевому суду притянуть или вытурить из флота. Никто не вправе позорить флот Его Величества! Продавать, продавай, но не попадайся.
Хотя вряд ли — дело давнее, тут, скорее всего, про нынешние дела разговор пойдет, тут просто так не отвяжешься, лично, можно сказать, послал полковника по коммуникатору. Эх, судьба-индейка, а жизнь-злодейка. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот и получишь, господин лейтенант, по самые погоны за излишнюю любовь к зеленому змию.
— Так, так, Волгин! Явился, значит, голубчик? — неожиданно сладким голосом буквально пропел полковник.
«Точно, влопался!» — окончательно решил про себя Волгин и погрустнел.
— Так точно! Явился. По вашему приказанию, — каким-то внезапно осипшим голосом ответил он.
— Как дела, Иван? Как служба? Есть проблемы, жалобы? — не сводя с Ивана пронизывающего взора, поинтересовался полковник.
— Никак нет, вашбродь! — отчаянно рявкнул Иван неожиданно прорезавшимся басом.
— И чего так орать-то? — недовольно поморщился Врубель, — Я тебя по-человечески спрашиваю, есть проблемы, а ты рявкаешь, как медведь с бодуна. Да ты проходи, братец, садись, чего торчишь посреди кабинета?
Иван помялся и, цепляясь потяжелевшими ботинками за ворсинки ковра, добрался до кресла и неловко упал в его кожаные объятия. В первый миг ему показалось, что он провалится сквозь кресло прямо в преисподнюю, столь мягкой оказалась посадка. В следующий момент он решил, что кресло сожмет его в кожаных объятьях и выплюнет пережеванным. Лучше бы Ивану стоять, как обычно, но приказ есть приказ.
Никогда прежде в его памяти никто из подчиненных полковника Врубеля не удостаивался чести не то чтобы сидеть в этом кресле, а даже стоять не по стойке смирно. Среди пилотов разгорались жуткие споры, иногда доходящие до мордобития, для какой цели в кабинете полковника стоит второе кресло. Даже неприличные картины, нарисованные некоторыми, вполне можно было исполнить и в обширном кресле самого полковника. К чему же второе? Никак полковник в нем сам сидит, когда на крепость царь с инспекцией жалует!
А тут ему, простому пилоту предлагают не то чтобы встать «Вольно!», но и даже присесть в кресло! Дела точно дрянь! Отчего не поговорить с приговоренным к казни более приветливо, родилась в мозгу Ивана грустная мысль. Он поежился, чувствуя непривычную тугость крахмального подворотничка, словно петля сжавшего шею.
— Принесли мне тут интер-р-ресную бумагу, очень любопытная бумажечка, скажу я вам! — улыбка на лице полковника стала еще шире и плотояднее, как показалось Ивану, когда он, наконец, выудил из кипы бумаг нужный листочек и пробежал его глазами.