Без чувств

Джокер Ольга

Иногда терпеть сложнее, чем кажется. Выдержка на нуле. Я и подумать не могла, что способна кого-то так сильно хотеть. Раньше секс представлялся мне долгом и рутиной. Способом удовлетворения исключительно мужских потребностей и инстинктов. Ох, как же я ошибалась...

— Ты давно занимаешься спортом? — спонтанно перевожу тему.

Разглядываю красивый ровный профиль, лениво откинувшись на спинку.

С каждым километром, что отдаляет нас от дома, в кровь попадает доза долгожданной свободы без оглядки на обстоятельства.

Ещё бы повод был другим, но что есть, то есть.

— Лет с девяти, когда школьный психолог сказал родителям, что у меня проблемы с контролем гнева. Я пробовал самбо, дзюдо и бокс. Остановился на последнем, но в основном мешаю разные техники в клетке.

Внимаю каждому слову. Правда, настороженно. Нет-нет, а в голову лезет беспокойство, что в один прекрасный момент идиллия между нами пойдет жуткими трещинами.

Я снова нарвусь на грубость. Поймаю приступы. Стану причиной срыва контроля. Как было много раз до.

Но потом Мир опускает ладонь на мое колено, гладит покрытую мурашками кожу — и меня отпускает. Этап ненависти и презрения мы успешно прошли. Теперь будет по-новому.

— Из-за чего возникли проблемы?

В салоне работает кондиционер, но мне адски жарко, потому что внизу живота растекается лава.

Накрываю руку своей. Поочередно перебираю длинные пальцы, рассматриваю аккуратную ногтевую пластину. Прижимаю ладонь к ладони, сравнивая размеры. И окончательно расслабляюсь, наслаждаясь эйфорией.

— Когда вырастаешь в семье, где выражение гнева через агрессию и насилие является обычным делом — сложно себя перестроить. Но я работаю над этим. Иногда возвращать ясность мысли легче, иногда труднее. В целом — справляюсь, — Мир трогает внутреннюю сторону моего бедра и с нажимом давит на шов шорт, заставляя задрожать. После чего резко осекается. — Даш, я тебя не обижу...

Коротко кивнув, даю понять, что не сомневаюсь и верю. Я не главный источник. И никогда им не была. Просто так вышло, но я не держу зла.

— А ты чем занималась в детстве?

Устремив взгляд на полупустую трассу, проваливаюсь в воспоминания. Денег всегда не хватало. Единственное, что мне светило — бесплатные кружки при школе. Лепка из глины, волейбол…

— Вспомнила. Короткое время я ходила на пробные уроки по художественной гимнастике. Мне предрекали большое будущее, но одни только костюмы стоили столько, что мы бы просто-напросто разорились...

Губы Мира плывут в улыбке. Я не знаю, о чем он думает, но примерно догадываюсь, поэтому густо краснею.

— По тебе видно. Гибкая.

До пункта назначения мы доезжаем за три с половиной часа.

Городок небольшой, но чистый и ухоженный. Прельщает то, что мы здесь никого не знаем. И нас не знают.

Оставляем вещи в придорожном отеле. Наспех переодеваемся. Направляемся по адресу клуба.

С каждым приближаемым метром волнение зашкаливает и достигает пика, а пульс качается и сбоит.

Ратмир

крепко сжимает мою руку, когда попадаем через чёрный ход в заведение с кричащей вывеской «Клетка». Похоже, в этом городе дела с полицией на мази и никто не боится облавы. Надо же...

Невольно сравниваю обстановку, осматриваясь по сторонам. Отличия есть, но не разительные.

Нас встречает лысый коренастый парень лет двадцати по имени Гоша. Улыбчивый, добродушный. Приятный.

Провожает в тускло освещенную раздевалку, забитую чужими вещами. Показывает график и время выхода. Называет имена судей и соперника.

Сев на деревянную тумбу, я быстро гуглю, кто такой. Глаза лезут на лоб от количества побед и поражений, да и грозный внешний вид навевает ужас.

Блин. А можно кого-то полегче?

— Мир, только это… В оплату внеслись небольшие корректировки.

Гоша откашливается и прижимается к стене, пока Ратмир наматывает специальные эластичные бинты на запястья, чтобы под перчатками с открытыми пальцами не натёрло кожу.

— В худшую сторону?

— Да. Вместо восьмидесяти процентов от выручки наш дир сбил ставку до шестидесяти пяти. Это для неместных… Увы.

— Бля, Гош. А сразу предупредить было нельзя?

— Клянусь, всё решилось в последний момент! — вскидывает руки в воздух. — Я сам охуел.

Бросаю взгляд на Мира и сдерживаю себя от порыва подбежать и обнять перед боем. Это как-то по-детски, что ли...

Раны на лице не так давно затянулись. Швы побелели. И мне безумно не хочется появления новых, но переубеждать абсолютно бессмысленно. Ратмир слишком упрямый. В нем кипит море нерастраченной энергии, адреналина и тестостерона. Как тут остановишь?

Парни громко перепираются, а я спускаюсь глазами с лица — ниже, и застываю на уровне косых мышц живота и тёмной дорожки волос от пупка.

Сглатываю. Борюсь с нахлынувшим возбуждением. По пути мне попалась статья, где было сказано, что перед боем нежелательно растрачивать гормоны на секс, иначе потом будет сложнее победить соперника.

Ну что ж.

Сердце ноет. Я колочу пятками по дереву. Сейчас бы валяться дома, трогать и любить друг друга, а не вот это вот всё.

Мир заканчивает с бинтами и подходит ближе, нависая надо мной и встав между широко разведенных ног.

— Лучше бы я осталась в гостинице, — тихо бормочу.

Горячие ладони обхватывают бёдра. Губы — задевают мои. И вроде бы каждый жест должен дарить расслабленность и облегчение, но, к сожалению, эффект кратковременный.

— Мне спокойнее, когда ты рядом.

Шумно выдыхаю, оглаживая плечи и стискивая ногами бока Ратмира.

— Я невезучая. В прошлый раз, когда смотрела — ты проиграл.

— Главное не общайся ни с кем и не позволяй себя трогать. — Произносит прямо в губы. Невинно и трепетно целует. Затем отрывается и обращается уже не ко мне: — Гош, присмотришь?