Без единого выстрела
Шрифт:
К тому времени, как он закончил свою работу, небритый как раз успел расплатиться с охранником стоянки и появился в дверях кирпичной будки, стоявшей у ворот. Чек поспешно нырнул в росшие поблизости кусты. Здесь было душно, пыльно и воняло дерьмом. Чек покосился направо и увидел в метре от себя подсохшую кучку, над которой с жужжанием кружили жирные мухи. Рядом валялась пустая винная бутылка и несколько пожелтевших окурков. Судя по всему, это место пользовалось у народа популярностью.
Чек торопливо отвел взгляд и увидел, как длинноволосый, подойдя к его «хонде», взялся одной рукой за ручку дверцы, а другой вынул из кармана ключ.
Спортивных парней Чек не знал, но микроавтобус был ему знаком. Пару раз, выполняя задания Канаша, он видел поблизости эту ржавую жестянку, выполнявшую в конторе самые разнообразные функции — от передвижного пункта прослушивания до допросной камеры на колесах.
Двигатель микроавтобуса ожил и затарахтел, пропуская один цилиндр. Грязно-белая жестяная коробка тронулась с места и с неожиданной резвостью покатилась в сторону ворот. Чек проводил микроавтобус глазами до самого утла, за которым прятался Баландин, и выбрался из своего укрытия, чувствуя себя голым и выставленным на всеобщее обозрение.
Теперь, когда настал его черед действовать, собственный план показался Чеку верхом безумия. Канаш вполне мог поставить здесь не одну, а две группы наблюдения, да и помимо Канаша наверняка существовали люди, горевшие желанием пообщаться с Николаем Чекановым накоротке, в интимной обстановке где-нибудь на Лубянке или где у них там главная контора…
Чек понял, что если не начнет действовать сию же секунду, то так и останется стоять на месте до тех пор, пока подмена не обнаружится и люди Канаша не вернутся, чтобы погрузить его в свой ржавый микроавтобус. Он набрал полную грудь воздуха, резко выдохнул, выбросил из головы все до единой мысли и полез в дыру.
Скользя между горячими пыльными бортами машин, он добрался до «хонды» и запустил руку под задний бампер. Запасной ключ лежал в жестяной коробочке из-под индийского чая, прикрепленной к корпусу машины с помощью магнита. В силу своей рассеянности Чек частенько забывал ключ от машины в самых неожиданных местах, и заначка под задним бампером не раз выручала его из неприятных положений.
Открыв дверцу, он ужом скользнул на переднее сиденье, стараясь не поднимать головы, чтобы его не заметили охранники у ворот. Регистрационный талон на автомобиль лежал у него в кармане, но Чек не хотел рисковать, вступая в переговоры с охраной: предусмотрительный Канаш мог им заплатить, а посланные ГРУ ищейки — запугать их до полусмерти уголовной ответственностью за недонесение. Когда Чек поделился своими планами с Баландиным, тот вполне компетентно растолковал ему, что он полный кретин, раз связался с разведкой. Теперь при желании ему можно было пришить измену Родине и с чистой совестью укатать в лагерь хоть на всю жизнь.
Объемистая сумка с аппаратурой стояла на полу рядом с пассажирским сиденьем — именно там, где оставил ее Чек. Он дернул замок и бросил беглый взгляд вовнутрь, чтобы убедиться, что в его отсутствие в сумке никто не шарил. Он увидел серый угол ноутбука и металлическое поблескивание
Пока он партизанил, Баландин, оказывается, уже успел поймать такси и ждал его в двух шагах от ворот стоянки. Чек повалился на заднее сиденье рядом с хромым, все еще не в силах поверить, что задуманная им рискованная операция удалась на все сто процентов.
— Слушай, — сказал он Баландину, когда машина тронулась, и стоянка скрылась из виду за поворотом дороги, — а ведь получилось! Поверить не могу, ей-богу!
У него был такой радостно-возбужденный тон, что таксист обернулся.
— Что получилось-то? — спросил он. — Вид у тебя, парень, такой, словно ты банк грабанул.
— Банк — чепуха, — сказал Баландин раньше, чем Чек успел открыть рот. — С бабой он договорился. Полгода за ней ходил, как телок за мамкой, все подойти не решался. А я ему говорю: чего ты, мол, как не мужик? Подойди, познакомься… Вот он и отважился. Так, говоришь, все путем? — обратился он к Чеку.
— Ага, — сказал Чек.
— Ну и правильно, — одобрил таксист. — Бабы — они все одинаковые. Бывает, глянешь на нее — ну, чистая королева. Куда, думаешь, мне с моим-то рылом да с моими бабками… А как дойдет дело до платы за проезд, так и оказывается, что она вполне не против натурой расплатиться, чтобы какую-нибудь десятку сэкономить. У меня, слышь, шурин сантехником в домоуправлении работает. И вот вызывает его как-то раз одна такая интеллигентная цаца…
Он с красочными подробностями описал способ, которым расплатилась с его шурином-сантехником «интеллигентная цаца», и перешел на своего знакомого, который водил троллейбус и тоже был знатоком скрытой сущности женской натуры, но тут, к счастью, поездка закончилась. Баландин, который слушал болтовню таксиста с совершенно непроницаемым выражением лица, сунул ему десять долларов и отказался от неуверенно предложенной таксистом сдачи.
— Оставь себе на презервативы, — сказал он.
— СПИД не спит, да? — весело спросил таксист. — И то верно!
Он захлопнул дверцу и укатил.
— Трепло ты, сява, — сухо сказал Баландин.
— Да ладно, — отмахнулся Чек. — Тоже мне, нашелся вождь и учитель… Ты мне лучше скажи, почему мы до места не доехали?
— Потому что там, на месте, может всякое случиться, — ответил Баландин. — А из-за твоего длинного языка этот член на колесах нас сфотографировал во всех подробностях. Так что шевели поршнями, сява, время уже поджимает. Нехорошо заставлять клиента нервничать.
Глава 12
Николай Аверкин прибыл на место встречи минута в минуту. Для этого ему пришлось немного потянуть время, поскольку нанятый им таксист всю дорогу безбожно гнал машину — видимо, просто в силу привычки, поскольку Аверкин его об этом не просил. Впрочем, в конечном итоге эта спешка оказалась весьма кстати: Николай использовал сэкономленное время для того, чтобы зайти в кафетерий и не спеша выпить бутылочку ледяной, прямо из холодильника минералки. Утренний хмель к этому времени уже выветрился, оставив после себя только тупую головную боль, глухое раздражение и мучительную сухость во рту.