Без имени
Шрифт:
– Вставай, Лейб.
Сказать бы ему, как нехорошо не предупреждать о таких вещах.
Но Рури его тоже много о чём не предупреждает.
Глава 2. Незаменимый
В ногу стреляет болью при каждом шаге. Лейб морщится и старается не думать, во что превратилось содержимое сумки. Части инструментов ничего не будет – больше уж Лейб пострадал от них, на бедре наверняка расплылся синяк. Но есть там штучки и посложнее. Ещё материалы для схем, некоторые, наверное, в труху. Стоило взять нормальную, армированную
Рури тоже едва заметно прихрамывает и держится за бок, но идёт вперёд с упорством заводной куклы. Из тех, что собирал из всякого лома Герзе, а Лейб потом вкладывал свеженькие схемы. Получалось недурно.
– Ты, значит, магичка? Тогда, первый раз, пули аж размазало.
Лейб с кряхтением перелезает через завалившие тропку камни вслед за Рури. После стычки с людьми Герзе она сначала повела Лейба через какой-то бурелом, потом – вдоль маленького звонкого ручья. Эти места Рури, похоже, вправду знает получше многих. Лейб правильно сделал, что выбрал её в проводники, прямо как сердцем чуял. И это ещё не говоря о прочих её способностях.
– Да, – коротко отвечает Рури. – Поговорим, как доберёмся до грота.
Её глубокий, грудной голос сейчас звучит хрипло и не очень располагает к беседам. Лейб послушно замолкает.
В окружении Герзе всегда много необычных людей. Лейб, конечно, уже не раз видел тех, кто способен использовать магию напрямую, без всяких приборов. Кто может рисовать схемы голыми руками на чём угодно, а не вынужден выверять материалы и пользоваться кучей примочек, как Лейб. Только идиот станет добывать огонь трением, когда есть зажигалка, поэтому чаще всего маги всё равно прибегают к готовым схемам. Просто делают это… как-то свободнее, что ли. Выставить щит или маскировку Лейб смог бы и сам, будь при нём браслет – но по браслету Герзе отследил бы его по щелчку пальцев, пришлось бросить. А вот швырнуть схему так, как это сделала Рури, у Лейба вряд ли вышло бы.
Вообще-то о многом хотелось бы расспросить её. Но тогда придётся взамен рассказывать о себе. Лейба, в общем, устраивало, что Рури не пыталась ничего узнать о попутчике раньше. Хотя теперь-то вопросы наверняка возникнут.
Ручей уходит в широкую расщелину в крутом и каменистом склоне – точней, выходит из неё. Рури смело ныряет в тёмный проход юркой ящеркой, а Лейб неуверенно останавливается.
– А ты точно знаешь, что мы тут пройдём?
Меньше всего хочется оказаться запертым в огромном каменном гробу. Или попросту раздавленным сдвинувшимся монолитом. Лейб не помнит, бывают ли в Красных горах землетрясения?
– Я не могу «точно» знать о том, что не случилось, – с усталым терпением отвечает Рури. – Я знаю, что мы «можем» здесь пройти.
Лейб по-прежнему мешкает.
– И я знаю, что этим путём мы успешно пройдём с наибольшей вероятностью, – добавляет Рури.
Она смотрит ещё мгновение, а потом отворачивается и равнодушно идёт вперёд – Лейб скорее угадывает её движения, чем видит. Выругавшись, он поспешно протискивается следом. Лейб шире в плечах, и стены кажутся ужасно близкими и тесными, хоть
– У тебя клаустрофобия? – спрашивает Рури, не оборачиваясь.
– Нет. – Лейб мрачно нахохливается.
С чего она вообще взяла? Просто неуютно.
В темноте Лейб почти сразу ступает в воду и тихо матерится. У Рури каким-то образом выходит идти по кромке ручья, не хлюпая. Лейб пытается тоже, но лишь глупо корячится.
– Эй, может, посветишь браслетом? Тут хоть глаз выколи, как ты вообще идёшь?
Рури останавливается – так тихо, что Лейб едва в неё не врезается.
– Посвечу. Я чувствую, куда наступать.
Лейб растерянно хмыкает, пока Рури возится с настройками.
– Как это – чувствуешь?
– Просто чувствую. Пожалуйста, Лейб, давай потом поговорим.
Наконец на стены вокруг проливается слабенький, блёкло-белый свет. Он теряется в паре шагов впереди – Рури явно экономит заряд.
Она закатывает рукав над браслетом и быстро, как будто раздражённо, потирает предплечье. Наверное, ушибла или оцарапала во время их головокружительной беготни и кувырков. Встряхивает рукой и вытирает пальцы о штаны, словно избавляясь от прилипшей паутины.
Лейб честно молчит следующие неизвестно-сколько-времени, пока Рури уверенно пробирается вперёд. Слабый свет браслета спасает от нескольких внезапных выступов в стене, а вот избегать воды вскоре становится совсем невозможным. Мягкая южная обувь Рури, должно быть, промокает насквозь почти сразу же. Туфли Лейба тоже недолго держатся. Сразу становится ещё более промозгло. А ведь могли бы идти по сухой и тёплой поверхности.
– Мы так и перейдём горы под землёй? Как сказочный народец, – неловко шутит Лейб.
– Нет. Лейб, знаешь, кто ещё постоянно задаёт вопросы? Дети.
Он обиженно пыхтит.
«Ты как ребёнок, Лейб».
Ха, кажется, та девчонка из прошлого тоже так говорила…
Свет принимается плясать по камням – Рури с остервенением чешет руку.
***
Это ощущается как налипший на кожу клей, который, высыхая, стягивает и зудит. Хочется содрать его. Рури знает, что нет никакого клея и что потом на коже останутся впустую расчёсанные язвочки. Но, кажется, если чесать – «клей» прирастает медленнее. И можно ещё немного не погружаться в это с головой. Так что Рури почти не сдерживается. Хотя, конечно, если позволить «клею» посильней затянуть тело, силы будет больше.
Рури не нравится. Жмёт. Так уже бывало, но – давно, немудрено отвыкнуть. Раньше Рури не приходило в голову отдирать нити, а теперь… теперь разбаловали, вот и хочется.
Тело слабое, давно не кормленное. Болит от дурацких ушибов. И ещё каждый вопрос горит, как слабый ожог. Нужно отдохнуть, чтоб снова научиться без труда отмахиваться от этого зуда, тянуть с ответами и выбирать слова половчей. Но Лейб словно вообще не может держать рот на замке дольше нескольких минут. Лучше б думал, как ему плохо после стычки. Как у него болит нога или что там ещё. Лучше б думал о своей погоне – тогда Рури, глядишь, удалось бы настроиться, разобрать, что их ждёт, просчитать варианты подальше и поточней.