Без кислорода. Вторая книга
Шрифт:
Мой взгляд прикован к ее левой руке. В которой она так странно держит ложку. Частенько пельмени соскакивают с ложки, но она упрямо их подчерпывает и снова, неуклюже выкручивая кисть, засовывает в рот. Ей крайне неудобно есть левой рукой, потому что она правша. Этот вопрос ни к месту, но больше откладывать его я не могу.
— Я заметил, что правой рукой ты не пользуешься, а левой у тебя все криво выходит. Что с рукой? Она болит?
— Нет. — Кратко. Совсем не идет на контакт.
— Тогда почему ты ее не используешь? Правой ведь удобнее держать ложку, чем левой.
— Потому что не могу.
— Что
— То и значит!
— Покажи.
— Нет!
— Я сказал положи правую руку на стол! — Тоном, не терпящим возражений, прошу ее, и уже мягче добавляю, — Ты забыла о нашем разговоре в больнице? Да? А я помню. Так вот, ты разрешила мне позаботиться о вас и решить твои проблемы. Поэтому, пожалуйста, Лера, покажи мне свою правую кисть.
Оскорбленная, закусив щеку изнутри, она молча, кладет руку на стол, ладонью вниз и упрямо смотрит на меня.
— Возьми ложку в руки.
— Не могу.
— Что значит не могу?
— То и значит! Не могу и все! Пальцы не слушаются! — закипая кричит.
— Почему? Что с рукой?
— Ты издеваешься? — усмехается мне в лицо, а я по-прежнему не могу добиться от нее правды.
— Нет, я серьезно.
— Ты не был подвержен амнезии в тот вечер, а был всего лишь пьян.
— В стельку пьян. И почти ничего не помню. Расскажи, как это случилось и что я наделал?
— Когда ударил меня по лицу, не удержалась на ногах упала на тумбу, стащив с нее лампу, которая вдребезги разбилась, и я приземлилась на эти осколки, — сухо отрапортовала она, глядя в одну точку на столе.
Так вот почему было столько крови. Номер был воплощением ада, кровь была повсюду!
Кипя на медленном огне, я чувствую, как из глубины нутра болезненно, всполохами отвращения и злобы к себе, по венам струится ярость, ревя в моих ушах слишком грозно, слишком опасно. Мне едва удается обуять ее, но я должен держать себя под контролем. Не сорваться. Не сейчас. Не при ней.
— Бляяядь, — сжимаю переносицу пальцами и зажмуриваю глаза, — прости, — распахиваю глаза и ловлю ее пустой взгляд, — я был пьян и не контролировал себя. Знаю. Это не оправдывает. Но мне чертовски жаль. Я все исправлю. Ты была у врача? Что он сказал? Можем хоть завтра поехать на консультацию, что-то можно сделать.
— Врач сказал, что повреждено сухожилие, и чтобы восстановить его, нужна дорогостоящая операция.
— Без проблем, — меня затопило облегчение от ее ответа. Руку можно вылечить и сделать это надо как можно быстрее. — Как только будешь готова — скажи и мы съездим к врачу.
— Она делается под наркозом. При беременности он противопоказан.
— Понял. Тогда вернемся к этому вопросу, как только ты восстановишься после родов.
Просидев в тишине пару мгновений, Лера вскочила с места:
— Мне нужно собрать вещи. Но не могу сообразить, что именно.
— Собери все самое необходимое: вещи, предметы гигиены. Чтобы на пару дней хватило. Потом составишь список, чего не хватает и еще раз приедешь.
— Хорошо, так и сделаю, — нетерпеливо тараторит и покидает кухню.
Взяв в прихожей, из пальто, сигареты с зажигалкой,
Закончив курить, закрываю окно, и выбрасываю окурок в мусорное ведро. Мне нужно чем-то себя занять, быть полезным. Что бы не путаться у нее под ногами и не смущать лишний раз. Поэтому, убираю со стола, мою посуду. Поднимаю с пола пустой пакет и складываю в него мусор, что разбросан по кухне. Затем проделываю тоже самое в гостиной и прихожей. Когда с мусором покончено, проверяю закрыты ли окна в квартире и выключаю все электроприборы из розеток, кроме холодильника. Затем делаю пару звонков по работе, отвечаю на несколько писем и возвращаюсь в гостиную. Задержавшись в проеме ее комнаты, наблюдаю как она, чертыхаясь, пытается сложить вещи из комода в пакет, который висит на ее правом локте. Вещи падают на пол, она поднимает их с пола, бормоча проклятья, и снова пытается затолкать, но не выходит одной рукой.
— Давай помогу, подержу пакет. — Слишком громко спрашиваю, потому как она вздрагивает всем телом, но качает головой, отказываясь. И снова продолжает эту хрень с пакетом.
Ладно, придумаю что-нибудь. Оглядываюсь по сторонам в поисках какого-нибудь ящика или коробки, когда не нахожу в гостиной и на балконе, иду в ванную. На стиральной машинке стоит глубокий красный таз. Отлично, то что надо.
— Подожди, — возвращаюсь в комнату, и останавливаю ее, — выбрось этот чертов пакет. Просто клади все сюда, повезем в нем. — Ставлю на комод, перед ней, таз.
Молча, нервно, высыпает все из пакета и, распахнув ящик комода, закидывает вещи в таз.
— Я пока вынесу мусор, — предупреждаю и взяв пакеты в прихожей, выхожу подъезд к мусоропроводу. Избавившись от них, возвращаюсь в гостиную, усаживаюсь на диван и проверяю телефон. Еще час она ходит по комнатам, собирая, что ей нужно. Когда все собрано, говорит, что готова и мы покидаем квартиру.
В машине никто не проронил ни слова, Лера смотрит в окно, я поглядываю на нее и навигатор, придерживаясь маршрута. Из радио звучат сводки новостей и музыка.
— А ты? — вдруг прорезается ее голос. — Тоже останешься в квартире?
— Нет. Ты будешь там одна, а я вернусь в отель. Глупо навязывать тебе свою компанию и делить вместе жилплощадь. К тому же, быть как можно дальше от тебя, это единственное верное решение с моей стороны, которое доставит тебе спокойствие и восторг. Так?
— Так, — облегченно выдыхает, соглашаясь. — А когда появится ребенок? Что изменится тогда?
— Пока еще не думал об этом. Но спешу расстроить, с его рождения, буду чаще надоедать тебе своим присутствием. Потому что хочу участвовать в жизни ребенка. Воспитывать и помогать всем, что в моих силах. Пойми, я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь. Мне важно обеспечивать вас всем необходимым и сделать так, чтобы вы ни в чем не нуждались. И я буду благодарен, каждой минуте, которую ты позволишь мне провести рядом с ребенком. Мы обсудим это, обязательно, но позже. Запомни, в вопросах ребенка, твои желания в приоритете. Мне остается, лишь, подстраиваться под твои условия.