Без кислорода. Вторая книга
Шрифт:
Час от часу не легче.
— Иди домой уже, спать пора, — ворчу на Демида, что явился ко мне. Надо было попридержать Катерину, и заплатить ей двойную плату за эту неделю, только бы она не впускала никого в мой кабинет.
— А я и собирался, но по пути встретил Веронику, она, пожав хвост сбегала из офиса. И у меня не составила труда, сложить дважды два, поняв, от кого она удирала. — Брат положил на стол стопку документов, и кивнул на нее, — хотел занести утром, но раз уж ты тут.
— Завтра гляну, — выключаю компьютер и накидываю пиджак.
— Я
— Так и есть. Я подписал ей соглашение о расторжении.
Он весело присвистнул:
— Точно разбил. Обиженная женщина — это страшная сила.
— Я ничего ей не обещал, — машинально выпаливаю, раздражаясь с чего вдруг оправдываюсь перед ним.
— Знаю. Это она все додумала в своей глупой головке. Хочешь я утешу ее? Она в моем вкусе.
— Прекрати, — морщусь, будто он сказал что-то омерзительное. Хотя, так и есть. — Не трогай ее. Играйся с кем-нибудь другим.
— Хорошо, хорошо, понял тебя. Как же я истосковался по настоящей любви. — Мечтательно, он глянул на потолок и улыбнулся во весь рот.
— А что тебе мешает? Попробуй искать сердце девушки не под юбкой, а выше. Может и встретишь свою любовь, да перестанешь уже вести себя как озабоченный болван.
— О, тебе то лучше знать, — посмеивается брат, но поймав мой недовольный взгляд, понял, что лучше заткнуться. — А кто сказал, что я не любил? Нет, ничего прекраснее и чище первой любви, она запомнится на всю жизнь.
— Так значит и тебе кто-то разбил сердце? Поделом тебе. Я ее знаю? Хочу пожать ей руку. — Ухмыляюсь нагло.
— Ее имя нельзя называть, — немного угрюмо ответил он, и у меня закралось предположение, что эта рана до сих пор не дает ему покоя.
— Сначала исчезла, а теперь явилась, сука. — Брат ушел в себя, и тише пробормотал, но мне удалось расслышать. А потом будто опомнившись, ответил на мой вопрос, — И нет, ты ее не знаешь. Вроде.
Я не стал развивать больше эту тему и сняв пальто, вешаю его на руку:
— Выметайся отсюда, — киваю в сторону двери.
В лифте, пока спускаемся вниз, повисает неловкая тишина. Я упорно игнорирую его, пялясь в телефон. У него есть, что спросить, я знаю. За те три недели, что я вернулся, мы виделись с ним несколько раз и наши беседы касались только рабочих вопросов. Я кожей чувствую его любопытство в отношении Леры.
— Ты поговорил с Лерой? — Вот оно.
— Да.
— Как все прошло?
— Нормально. Ожидал худшего.
— Не буду вытягивать из тебя клещами информацию, но надеюсь она приняла твою помощь.
— У нее не было выбора. — встречаюсь с ним взглядом.
Он приоткрыл рот, чтобы что-то спросить, но сигнал лифта, оповестил о том, что мы приехали. Тем самым избавив меня от расспросов. Дверь распахнулась, и мы молча вышли. Затем, игнорируя друг друга, покинули офисное здание и на парковке, разошлись по своим машинам.
У меня появился нерешенный вопрос, связанный с Лерой. Поэтому вернувшись домой, сажусь в гостиной,
«Ты еще не спишь? Могу я позвонить? Нужно поговорить.»
«Не сплю. Звони» — спустя пару минут, пришел ответ.
Набираю ее номер, и она отвечает сразу же:
— Привет. Скажи, что есть хорошие новости о Стасе? Или хотя бы известно, что он жив.
— Доброй ночи. К сожалению, о твоем брате пока тишина. Это касается тебя. — откашливаюсь, уточняя — Вернее, твоей руки.
— Я слушаю.
— Знаю, что пока еще рано задумывать об операции на твоей руке, но на днях мне посоветовали лучшего хирурга России в этой области. И так случилось, что на следующей неделе, он прилетит на пару дней в твой город. Если ты согласна встретится с ним, чтобы он осмотрел твою руку и дал точный прогноз по ее лечению, то я могу устроить это.
Порекомендовал мне хирурга, лучший друг моего покойного отца, Анатолий Иванович. Он работает главным врачом в одной из московских больниц. Узнав о травме Леры, я долго думал с чего начать лечение и ответ сам пришел. На днях, мы случайно встретились с Анатолием Ивановичем за обедом в ресторане. Обсудили наши дела и семьи, вспомнили моего отца и конечно же, я замолвил слово о поиске хорошего хирурга-ортопеда. Я не торопился бы с их встречей, но так легла карта, и он действительно летит в ее город, на сложную операцию. Поэтому хотелось бы, чтобы он осмотрел ее. Чтобы, в дальнейшем, не везти Леру в Москву, ведь она может, в любо момент, показать свой характер и отказаться. Затаив дыхание, сосредоточен на ее решении.
— Я согласна, — наконец слышу. — Дай мне знать точные день, место и время чтобы я могла подмениться на работе, если это будет в мою смену.
— Договорились, — закрыв глаза, откидываю голову на спинку дивана, и тихо выдыхаю, — я все уточню и скину информацию позже.
— Буду ждать.
— Как твое самочувствие? — Предпринимаю попытку, чтобы продолжить наш разговор. Я хочу о многом спросить и узнать, как проходят ее дни. Только чувствую, что она не настроена на разговор, и в любую секунду может закончить его.
— Чувствую себя прекрасно. — Сухо выкладывает факты. Но хотя бы отвечает.
— Ты узнала пол ребенка? — Копаю глубже. Мне любопытно до всего, что касается ребенка.
— Нет. Мне не важно. Я буду любить и мальчика, и девочку.
— Я тоже.
— Мне пора ложиться. Завтра рано вставать.
— Спокойной ночи.
Она бросает трубку, ничего сказав. Но я в любом случае рад нашей беседе. Самое главное, что с ними все хорошо и она согласилась на встречу. Уже засыпая, размышляю о том, что вся моя жизнь, с появлением Леры, похожа на минное поле. Я с трудом преодолеваю его делая шаг за шагом. Но в любой момент может взорваться мина и отбросить меня на сотни метров назад, и придется начинать с начала. Пока поле чистое и мои шаги мелкие, но безопасные. Немного терпения и спокойствия и смогу преодолеть этот безумный кошмар, в который превратил ее жизнь.