Без компромиссов: Гонки по вертикали. Я, следователь… (сборник)
Шрифт:
— Спасибо, Миша. Вы меня совсем обяжете, если достанете пачку сигарет «Люкс»…
ПОСТАНОВЛЕНИЕ о назначении криминалистической экспертизы
Я, Следователь, рассмотрев материалы уголовного дела, установил:
При осмотре места происшествия обнаружен обрывок медицинского рецепта, на котором сохранился оттиск с неразличимым текстом. В кармане убитого находилась расческа, на которой имеется малоразборчивое фабричное клеймо.
Установлению личности убитого может способствовать текст оттиска печати на рецепте и выявление фабрики-изготовителя расчески.
Принимая во внимание, что по делу необходимо получить заключение специалистов, постановил:
1. Назначить криминалистическую экспертизу,
Лист дела 19
Если графически изобразить динамику расследования, то получится спираль, центр которой — в самом преступлении. Следователь всегда старается охватить первым витком самые реальные версии и бросающиеся в глаза факты.
Только замкнув виток в кольцо и убедившись, что оно пустое, следователь расширяет орбиту поиска. Мое первое кольцо замкнулось пятого сентября в три часа дня. Нарочный привез справку из «Крымспецстроя» — моя сеть была пуста, как карманы накануне получки…
В СЛЕДСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ
СПРАВКА треста «Крымспецстрой»
На Ваш запрос сообщаем, что второго сентября с.г. шофер Нигматуллин А. перевозил в Судак инструменты (лопаты, кельмы слесарные) и архивные бухгалтерские документы, списанные в связи с истечением срока их хранения.
В пути следования одна из пачек развязалась, и ветром сдуло почти половину документов.
Никакой ценности для треста эти документы представляют.
Лист дела 20
Климов шумно вздохнул:
— Выходит, что ничего мы по делу и не раскопали?
— Так-таки уж и ничего, — слабо улыбнулся я.
— Да что там! — махнул рукой Климов. — Чует мое сердце: это дело — безнадега. Мертвое. Никаких концов, никаких свидетелей. Трудно даже представить, что там у них, на шоссе, произошло.
Я поиграл карандашом, потом не спеша сказал:
— Ну при чем здесь ваше сердце, Климов? Давайте лучше проявим немного больше… — я запнулся, потому что не мог сразу припомнить, — «свободного пространственного воображения». Вот так!
— Чего-о? — обиделся Климов.
— Свободного пространственного воображения, — повторил я. — Вот возьмите протокол осмотра и план места происшествия. Теперь я буду рассказывать, что произошло на шоссе, а вы приготовьтесь возражать. Если найдется чего возразить.
— Хорошо, — недоверчиво глядя на меня, сказал он.
— Третьего сентября, около полуночи, невдалеке от поселка Солнечный Гай остановилась машина. Из нее вышли двое. Они беседовали около минуты и оба курили. Потом, когда один отвернулся, второй выстрелил ему в затылок. Убийца наверняка в этих местах человек чужой… Когда убитый упал, убийца еще несколько минут стоял неподвижно, прислушиваясь. Потом взял труп и оттащил его в кусты. Вернулся назад, достал из машины лопату и собрался труп закопать или хотя бы присыпать землей. В этот момент его кто-то спугнул. Он с размаху воткнул лопату в грунт, быстро сел в машину и уехал.
— Все? — спросил терпеливо Климов.
— Нет, не все. Вскоре он вернулся на место преступления.
Климов хотел перебить, но я предостерегающе поднял руку.
— Да-да, Климов, он вернулся. Он хотел закопать труп. Но из-за темноты и вполне понятного волнения он перепутал место, где незадолго до этого убил свою жертву. И остановился в тридцати шести метрах дальше. Пробродил по кустам не меньше двадцати минут и, опасаясь, что скоро рассветет и его могут увидеть, уехал. На этот раз совсем.
Я победно посмотрел на Климова, достал из стола пачку сигарет, закурил одну и положил ее в пепельницу.
— Интересно, откуда вы это все знаете? — ехидно сказал
— А я этого не знаю. Я свободно пространственно воображаю. На базе критически отобранных фактов.
— Ах, воображаете… — протянул Климов. — Это, конечно, другое дело.
Я возмутился:
— Климов, вы что, мне не верите?
— Почему же, — рассудительно сказал Климов. — Верю. Что убийца приезжий — это точно. Местный бы за полкилометра от поселка стрелять не стал — услыхать ведь могут. А убийца не знал, что рядом поселок… Я даже добавить могу: разговаривали-то они меж собой вполне мирно, по-приятельски.
— По-приятельски? — усомнился я. — Это почему же?
— Да потому, что скандалят-то лицом к лицу, а убитый к нему спокойно спиной повернулся, — пояснил он.
— А ведь верно!
— Ну дак… Можно и еще повоображать: этот убийца — здо-о-ровый парень! И рослый.
— Вы так думаете?
— Так ведь ясно же! Убитый сам был высокого роста — сто восемьдесят один сантиметр. Так?
— Так.
— Выстрелы сделаны в упор. Если бы стрелял человек невысокий, то выходные отверстия от пуль были бы гораздо выше входных. А они на одном уровне. Так что убийца, может, и повыше этого парня был. Будь здоров росточек! Да к тому же тело он оттащил в кусты почти на весу — по земле волочились только ноги. Сильный мужик, значит.
— Это вы здорово рассудили, Климов.
— Да уж как есть. Но вы сказали, что он вернулся еще раз?
— Правильно. Скажите, вы не заметили разве, что я не курю?
— Заметил. Ну, и что?
— Вас не удивляет, что я закурил?
Климов пожал плечами:
— Мало ли! Может быть, от волнения?
Я покачал головой.
— Нет, не от волнения. — Я достал из стола картонную коробочку и извлек из нее пять окурков разной длины. Потом взял из пепельницы окурок своей сигареты, сгоревшей до самого фильтра. Серебристо-серый столбик пепла отвалился и рассыпался. — Смотрите Климов. Все это окурки сигарет «Люкс», которые был у нас в продаже. Это сигареты сорта «Кинг сайз», то есть «королевский размер». Фильтры из пробкового папируса, виргинский табак, и набиты они в гильзы бумаги, пропитанной селитрой. Поэтому, если закурить сигарету и больше не затягиваться, то она все равно горит до самого фильтра. Это продолжается девять минут. Я обратил внимание, что четыре сигареты из найденных на месте убийства сгорели до фильтра, а одна — меньше чем наполовину. Когда я присмотрелся к ней, то увидел, что она сломана и на фильтре нет характерного прикуса. Это была последняя сигарета, которую закурил в своей жизни убитый. Но не докурил. Он выпустил ее из рук, только упав на землю. При этом сигарета переломилась, потому она не сгорела. А лежащий от нее в двух метрах окурок убийцы сгорел до фильтра, на котором еще держался трехсантиметровый столбик пепла. Когда убийца вернулся, он в темноте проскочил это место и шарил по кустам, все время нервно куря. Мы нашли там три окурка. Даже если он прикуривал одну сигарету от другой, то провел в этих кустах не меньше двадцати минут, а может быть, и все полчаса.
— Если он действительно возвращался, то непонятно, как он не наткнулся все-таки на труп — это же буквально рядом, — сказал Климов.
Я прищурился:
— В соседней комнате, я заметил, нет окон. Зайдите туда, Климов, бросьте свою фуражку на пол, обернитесь трижды вокруг себя и ищите ее. Посмотрим, когда вы вернетесь сюда. А лучше проведем этот эксперимент в другое время.
— Да-а, — задумчиво почесал затылок Климов. — Это все похоже на правду. И давно вы знаете об этом?
— Я уже вам сказал, Климов, что я ничего не знаю. Я только предполагаю. Причем эти предположения окончательно сформировались в разговоре с вами. Так что вы являетесь их соавтором. А сейчас мне нужны доказательства, что наши предположения верны. Это может определить ход расследования. Поэтому поезжайте в газету «Советский Крым», найдите там ответственного секретаря Владимира Петровича Шустова. Скажите ему, что этот пакет от меня.