Без лица
Шрифт:
— Жутко, да?
— Ты хорошо его рассмотрела?
— Не очень.
Она широко зевнула, и Клаудия едва сдержалась, чтобы не стукнуть ее.
— Это был какой-то иностранец, — добавила Ева.
— То есть?
— Ну, — Ева потрогала щеку, — может, и англичанин, но цветной. Индус, в общем.
— Так, понятно, опиши его.
— Не могу, — скривилась она. — Он замотал лицо шарфом, и одежда самая обыкновенная: куртка на меху, джинсы, шапочка. Он еще такой щуплый. Он на меня тоже смотрел.
Клаудия покачала головой.
— Не понимаю.
Ева состроила довольную гримасу и
— Он вначале выбрал меня. Но потом увидел, что я тоже смотрю на него. Похоже, ему это не понравилось. Знаешь, у него такие темные, внимательные глаза.
— Ева, почему ты никому не сказала? Ужас какой!
— Почему чуть что — сразу «ужас»? Аниэла уже большая девочка. И выглядела чертовски довольной, когда шла с ним. Он хорошо заплатил, дал денег на машину и еду. Кто бы отказался? — оправдываясь, заявила Ева. — Откуда я могла знать, что она не вернется? Может, она пошла в магазин или осталась с ним на ночь?
Клаудия ничего не ответила, резко развернулась и зашагала к кафе. Людей там оказалось меньше, чем обычно. Внутри было тепло и замечательно пахло. Она заказала кофе и рогалик. Нужно что-то съесть и успокоиться. Потом она вернется к Еве и вытряхнет из нее все, что та знает. Она села за столик и поставила перед собой стаканчик с дымящимся кофе.
— Клаудия, что-то случилось? Ты такая грустная!
Она подняла глаза и увидела перед собой вытянутое лицо Мойши. У нее была привычка сравнивать людей с животными. Мойша и повадками, и внешне напоминал ей лошадь. Особенно глаза были похожи — темные и очень умные.
— Привет. Прости, мне не грустно, я сержусь. Я волнуюсь по поводу одной из девочек.
Мойша сел за столик.
— Что произошло?
Он взял ее рогалик и откусил кусочек. Крошки упали на черное пальто.
— Она пропала.
Он кивнул.
— Давно?
Клаудия сделала глоток кофе.
— Не знаю. Я даже не знаю, пропала ли она на самом деле. Наверное, я чересчур волнуюсь.
— Наверное. — Он откусил еще кусочек и огляделся. — Ну и ну, сегодня тут тихо.
Она тоже обвела взглядом уютное кафе и с трудом уняла дрожь, когда подумала о том, что могло случиться с Аниэлой в эту холодную ночь.
— Ты прав. Пойдем наверх? — Она смогла обольстительно улыбнуться ему.
Мойша кивнул.
— Сегодня у меня мало времени.
— Семья?
— Нет, у меня еще есть дела.
Неважно. Это не ее жизнь. Зачем ей знать? Деньги, безопасность, теплота — все это было у миссис Глюк. Клаудия не завидовала, но ей было очень интересно, какой Мойша в качестве мужа. Наверное, жить с ним непросто. Она и глазом не успела моргнуть, как они уже были наверху и костлявые пальцы Мойши вцепились в ее одежду. Она собралась с мыслями и расстегнула красный кружевной лифчик. Мойше он очень нравился.
14
Выздоровление займет несколько недель, но даже сейчас было понятно: он сделал чудо! Он думал, что пересадка лица Лили была настоящим прорывом, но сейчас он превзошел самого себя. Это уже не медицина, это искусство. Адреналин бушевал в крови, когда он убрал алые капельки, выступившие на месте крошечных хирургических швов. Он размял плечи и потянулся, чувствуя, как затекла спина после восемнадцати часов, проведенных
— Кто она? — спросила медсестра.
— Я уже говорил тебе, что не знаю, — соврал он.
Он хотел добавить, что ему все равно, но подумал, что эти слова покажутся бессердечными. Джули была лучшей хирургической медсестрой, с которой ему доводилось работать, и он нуждался в ее помощи больше, чем она думала. Ее нельзя отпускать. Конечно, он платил ей огромные деньги за готовность нарушить закон и за молчание. А еще, как ему казалось, ей нравилось быть частью команды, которая преступила одну из границ современной трансплантологии. Хотя основной причиной были карточные долги мужа, ипотека и кредит за машину. Долги и страх за семью крепко привязали к нему Джули.
— Это опасно?
— Джули, ты уже спрашивала.
— Да, но это уже пятая операция. И все эти тела… — Она покачала головой. — Я начинаю волноваться. Я видела репортаж в новостях. Что насчет полиции?
— А что насчет полиции?
— Джули, расслабься! — Анестезиолог Блейк отвлекся от приборов и вмешался в разговор. — Неужели ты считаешь, что наш блестящий хирург не придумает, как защитить собственную задницу?
— Да, но…
Блейк положил руку ей на плечо.
— Я забираю миссис М. Подготовь ее к транспортировке. Ты знаешь, что делать.
Она кивнула.
— А что делать с донором? — спросила она.
Джули явно волновалась из-за обезображенного трупа, который лежал в соседней комнате. Тело Аниэлы все еще было опутано трубками системы жизнеобеспечения. Она не знала, как ее зовут. Она была молода, с безупречным цветом лица и стала идеальным донором для двадцатишестилетней миссис М, у которой был очень богатый муж. У него хватило денег купить жене новое лицо после того, как она сильно пострадала в автокатастрофе.
Миссис М выглядела бледной, опухшей, но снова целой. Цвет кожи совпадал идеально. Потребуется несколько лет, чтобы она привыкла к своей новой внешности, возможно, ей даже понадобится терапия, но это уже вне его компетенции. Он вернул ей лицо, с которым женщина могла появиться на публике. А то, как она будет с ним жить, — это уже ее дело.
Работая, он начал напевать старую песню Рода Стюарта.
Блейк удивленно посмотрел на хирурга.
— Этот труп не должны найти, — сказал анестезиолог.
— Уже позаботился, — ответил он. — Но, Джули, еще раз проверь, чтобы все было вымыто и вычищено. И об одежде не забудь.
— Хорошо, — серьезно ответила она. — Я не хочу, чтобы нас поймали.
Он кивнул.
— Мы закончим тут сами, можешь заняться донором.
Джули выглядела очень усталой, хотя все были такими. Кроме почти нечеловеческих усилий и напряжения, операция требовала осторожности, конспирации и долгой послеоперационной терапии. Клиника находилась достаточно далеко, и это позволяло им чувствовать себя в относительной безопасности, но все равно во время операции он постоянно был настороже.