Без лишних слов
Шрифт:
Она вытерла о джинсы испачканную обезвоженной капустной пыльцой ладонь и набрала шестизначный пароль. Цифры сами сохранились в памяти, потому что Блейз сто раз набирал пароль у нее на глазах и до сих пор отказывается переходить на биометрическую идентификацию. Надо же быть таким параноиком.
Впрочем, с его точки зрения, это осторожность.
Неважно.
Телефон включился, явив реакцию Мейси Браун на выставленное напоказ хозяйство Блейза: два жирных восклицательных знака в мультяшном облачке.
Фото прибора –
Очевидно, накануне вечером в баре, отдыхая со своим приятелем Шейном, Блейз потратил минут двадцать на секстинг с Мейси. Переписка напоминает дистанционную разборку двух сексуально озабоченных старшеклассников, и Оливия читает ее всю, одновременно расправляясь с крохотными слойками. Тексты коротких сообщений ни в малейшей степени не отражали интеллектуальный уровень зрелого тридцатипятилетнего мужчины, с которым она встречалась – снова! – едва ли не год.
Судя по всему, первый урок – когда она прогнала его в седьмом классе – впрок не пошел.
Оливия закипает и уже вот-вот взорвется.
– Перестань, Ливи. – Блейз поворачивается, подняв широкие мозолистые ладони. Руки у него красивы именно своей шершавостью и заскорузлостью. Руки талантливые, умелые. Ей будет недоставать их магии, застывшей в поделках, украшавших как его мастерскую, так и ее спальню.
Щеки румянятся от прилившего тепла, она хмурится и гонит предательские мысли.
Набравшись смелости, Блейз делает шаг в ее направлении. Вскидывает бровь. Смотрит на нее нежно.
– Ты же знаешь, малышка, это не мое.
– Откуда мне знать… – Она обрывает себя на полуслове, раздраженная собственной наивностью.
Его губы складываются в озорную улыбку.
– Господи, – с отвращением морщится Оливия. Он говорит, что она знает, намекая, что она видела, трогала… Нет, этих мыслей она себе не позволит.
Оливия наклоняется за кроссовками «Пума», последней его вещью, еще не выставленной на лужайку. Год назад, после того как его бригада закончила переделку в ее доме, она выделила ему ящик в комоде, и с тех пор он занял половину шкафа. Официально он у нее не живет, хотя и проводит здесь едва ли не все время. У Блейза собственный дом за загородным клубом, среди виноделен, но она размякла и позволила ему проникнуть на ее территорию. И ведь всего лишь час назад ей нравилось, что он тут. Блейз готовит потрясный болоньезе. И может быть – только может быть, – свидания с Блейзом оживляли некоторые из чувств, что умерли в то последнее лето в доме у озера.
Оливия отводит назад руку, целится в него кроссовкой. Если он подберется ближе, то поцелует, отвлечет, и она глазом моргнуть не успеет, как окажется с ним в постели, потому что повернута на сексе. Ей недостает воли противостоять обаянию Блейза, потому и оказалась в его объятьях, уже дав себе зарок завязать с мужчинами, после того как последний – она жила тогда
Каждый раз, когда она открывала кому-то сердце, даже чуть-чуть, дело заканчивалось тем, что ее предавали. И вот опять она ведется на ту же уловку.
Блейз предостерегающе выставляет палец.
– Не надо. Не бросай, а то разобьешь что-нибудь.
Она бросает кроссовку. Он даже не пытается ни уклониться, ни схватить ее – цель так далека.
На глазах у них обоих кроссовка пролетает по дуге через комнату, как совершающая прыжок через речушку пума, и, ударившись о верх комода, разбивает флакон ее любимых «Джимми Чу».
– Нет! – Вот же досада. Ей так нравятся эти духи. К тому же они совсем не дешевые.
Блейз начинает собирать стеклянные осколки.
– Оставь, – хмурится Оливия, злясь уже не столько на него, сколько на себя. Надо же быть такой доверчивой. И подумать только, он обманывал ее не с кем-нибудь, а с Мейси Браун. Будь это не Мейси, Оливия не порвала бы с Блейзом. И не познакомилась бы с Итаном.
И Лили бы не убежала.
– Притормози, Лив. Охлынь. – Блейз поднимает руку. – Я только заберу кроссовку. – Он медленно наклоняется, не спуская глаз с Оливии, как будто она – дикий зверь, готовый к прыжку. Поднимает «Пуму», засовывает ее под мышку.
– Позволь объяснить, – не в первый уже раз просит Блейз и выпрямляется.
Она отступает к встроенному шкафу. Кроссовок должен быть где-то здесь. Сдвигает ногой собственную обувь, сметает с полки дизайнерские сумки, и они падают кучкой на пол. В ее поиске никакой логики, но сейчас она не в состоянии думать логически.
Оливия хочет, чтобы он убрался, но он не уберется, пока она не отыщет второй из пары его любимых кроссовок. Но «Пума» в руки не дается.
– Лив… Лив… Оливия…
– Я ищу. Черт. – Она сдвигает корзину с бельем и поворачивается. – Не могу найти…
Блейз поднимает второй кроссовок.
– Был под кроватью. Эй, малышка. – Он идет к ней через комнату. – Я…
– Я тебе не «малышка». – Она тычет в него пальцем. – Мейси Браун? Неужели? – Когда на экране его телефона выскочило имя Мейси, Оливия почувствовала себя так, словно кто-то схватил ее сзади на полном бегу. Из нее словно вышибло дух, а легкие наполнились десятилетиями боли и печали.
– Это не я. Это Шейн.
Он что, принимает ее за дурочку?
– Нет, нет. Между нами все кончено.
– Черт возьми, Лив. – Он недоуменно смотрит на нее.
Она выходит из комнаты, которая уже пахнет, как парфюмерная, в которой еще живут воспоминания о других отношениях, выдохшихся задолго до истечения срока годности. Духи «Джимми Чу» подарил Итан. Подарил в ее первый, после того, как они начали встречаться, день рождения. С тех пор она свыклась с этим ароматом и не могла забыть его так же, как не могла забыть их расставание.